Его лицо посуровело, и сердце Анны сжалось.
— У малышей есть ты!
Адам бросил на нее удивленный взгляд.
— Из меня вряд ли получится хороший отец.
— У тебя есть неплохие задатки им стать. Я уже говорила, помнишь?
— Наверное, все, что ты говорила, навсегда останется у меня в памяти.
Признание было настолько неожиданным, что Анна поспешила скрыть смущение за потоком слов:
— Родителями не рождаются, ими становятся. Мама с папой почти отчаялись иметь детей, но потом появились мы трое, и они справились. Ты тоже справишься. Сначала будет трудно, но потом ты научишься заботиться о детях, — запинаясь, закончила она.
Что он имел в виду? Почему ее слова навсегда останутся у него в памяти? Неужели она произвела на него более глубокое впечатление, чем ей кажется? Ближе к действительности, Анна! — жестко одернула она себя. Он хочет получить от тебя только одно — твое тело!
— Не ожидал таких радужных прогнозов в мой адрес, — произнес Адам, как-то странно посматривая на нее.
Анна не вынесла его пристального взгляда и отвернулась.
— Неужели ты полезла под колеса не ради сенсационных заголовков? — резко сменил тему Адам. — «Отважная демонстрантка, рискуя жизнью, вырывает старушку из лап смерти». Пресса воспела бы столь геройский поступок!
— Ты считаешь меня ненормальной? — вспылила она. — По-твоему, я способна на такие уловки? Борьба с бюрократами — серьезное дело, нужно уметь воздействовать на людей, убеждать их словом, а не дурацкими трюками! Общество должно...
— Побереги свой пыл для выступлений перед камерой. — Он наклонился вперед и легонько приложил к ее губам палец. — Что с твоим чувством юмора? Я просто пошутил.
Воздушное прикосновение снова вызвало в душе Анны целый вихрь эмоций, и она подозрительно прищурилась:
— Спасибо, с моим чувством юмора все прекрасно. Зато твое оставляет желать лучшего.
— Ого! — Он поморщился. — Неужели во главе этого движения против сноса домов стоишь ты?
— На самом деле много людей...
Он нетерпеливо махнул рукой.
— Но ведь сегодняшней демонстрацией, по сути, руководила ты? Никогда не встречал человека с таким запасом жизненной энергии — духовной и физической, — задумчиво проговорил Адам.
Эта его неохотная похвала сбила ее с толку.
— Мне нравится побеждать. — В один прекрасный день она одержит победу и над упрямым Адамом Диконом. Так думала Анна, напрочь забыв о том, что решила держаться от него подальше.
— Тогда зачем тебе этот неудачник Саймон?
— Саймон не неудачник, — заметила она, и ее глаза гневно сверкнули. — Ты не знаешь его, и он вовсе не мой.
— Но ведь он допустил, чтобы ты поехала в госпиталь со мной? — напомнил Адам. В его взгляде читалось неприкрытое презрение к мужчине, которым так легко управлять. — Я насквозь вижу людей его сорта, — продолжал он с непонятной злобой. — Мальчишеское обаяние, беспомощный взгляд маменькиного сынка... все это лишь для того, чтобы пробудить в тебе материнские инстинкты, чтобы захотелось приласкать его.
— Никаких материнских инстинктов Саймон во мне не пробуждает! — с невозмутимой улыбкой заверила его Анна.
— Теперь, конечно, расскажешь байку о том, что вы с ним просто «старые друзья», да?
— Я знаю Саймона с детства и высоко ценю его дружбу. Он добрый, надежный, понимающий... — «И скучный», — добавил вредный голосок в ее голове, и Анна в ужасе поспешила продолжить: — Он не самовлюбленный наглец, считающий себя центром вселенной. Он... — Слова потонули в тепле его губ, когда Адам склонился над ней и крепко поцеловал.
— Он никогда не осмелится пойти на такой презренный поступок, — хрипло прошептал он в ее раскрытые губы.
Еще недавно Адам сам не пошел бы на это, но в Анне было нечто такое, что заставляло его изменять своим правилам.
— Быть рядом с тобой и не прикасаться к тебе выше моих сил, — сделал он горькое признание.
Анна подняла тяжелые веки и посмотрела в его тронутое загаром лицо. Он был так близко, что она видела крошечные морщинки в уголках его глаз, слышала его дыхание.
— Ты прав, Саймон не способен на такое, — проговорила она с хрипотцой в голосе. Ее губы подрагивали, и она захватила нижнюю зубами. — В тебя влюблена моя сестра. — Господи, что я несу! — ужаснулась Анна.
— Которая? — спросил Адам, поглаживая большим пальцем округлость ее щеки.
— Не умничай. — Она из последних сил пыталась отвести взгляд от его зеленых глаз, которые словно гипнотизировали. Теперь, когда она выдала секрет, нельзя позволить ему высмеять ее.
Адам рассмеялся, как ей показалось, бессердечным смехом.
— Ничего смешного! Странно, что ты не предложил должность жены и матери ей; она куда лучше Джессики!
— Считаешь, она бы заинтересовалась? Польщен. Однако нас с Розалиндой связывают только профессиональные отношения. Начни она испытывать ко мне более личные чувства, я бы обязательно заметил и не допустил бы никаких романов на рабочем месте.
Его слова показались Анне безжалостными, но она промолчала. Потом вспомнила взволнованный голос сестры по телефону и спросила:
— Почему ты считаешь себя таким проницательным? Может, она скрывала свои чувства?
— Линда сама сказала, что влюблена в меня?
— Нет... но...
— Что она сказала?
— Что плохо ладит с новым хирургом, что скучает по временам, когда работала с тобой.
— Из этого следует вывод, будто она влюблена в меня? — язвительно усмехнулся Адам.
— У нее был такой... такой беспокойный голос. А ведь Линда — олицетворение спокойствия.
— В отличие от тебя, — сухо пробормотал он. — Слушай, Линда помешана на работе. Я бы доверил ей провести операцию любой сложности. Что касается проблем с новым хирургом, то, когда в коллективе появляется новичок, всегда возникают какие-то трудности. Может, Линда чувствует себя невостребованной. Когда мы работали вместе, я в каком-то смысле покровительствовал ей. — Он нахмурился. — Придется поговорить со Стивеном...
Анна вздохнула с облегчением.
— Не надо. Линда очень независимая. Ты, правда, считаешь, что она волновалась только из-за того, что ей не хватает твоей помощи? — Было ужасно ревновать к собственной сестре. Анна сгорала от стыда, но чувство, которое она испытывала, называлось именно ревность.
— В молодости на меня очень повлиял один человек. Если бы не его поддержка, я бы забросил медицину. Ангус Монфорд был прекрасный учитель и верный друг.
— Был? — тихо повторила Анна. Грусть, прозвучавшая в голосе Адама, глубоко тронула ее.
— Ангус умер три года назад. Джессика — его внучка, — коротко объяснил он.