Целый день Анна с трудом удерживалась от слез и теперь едва не расплакалась.
— Да, отдохнула прекрасно, — жизнерадостно солгала она.
— Спасибо, что присмотрела за хозяйством. Твоя мама звонила тебе утром, но никто не отвечал.
— Наверное, я нечаянно отключила телефон, — сочинила она. — Или не проснулась, ты же знаешь, у меня крепкий сон. — Я неплохо научилась врать, невесело заметила Анна, прощаясь с отцом и усаживаясь в машину. Она не отключала телефон, просто не стала снимать трубку, испугалась, что звонит Адам. Она не готова к разговору с ним. Наверное, она никогда не будет готова!
Погрузившись в свои мысли, Анна повела машину. Нет, она не сожалела о прошлой ночи; ночь была великолепна, и драгоценное воспоминание о ней Анна сохранит навсегда. В одном она была уверена: только истинная любовь могла пробудить в ней такую чувственность.
Что заставило ее думать, будто Адам способен ответить на ее любовь: глупое упрямство или врожденная романтичность? Анна не хотела давить на него; она ждала, что он добровольно ответит на ее нежность. И теперь досадливо застонала, вспомнив, сколько всего наговорила ему в порыве страсти. Но Адама той ночью обуревала далеко не любовь — обычная похоть. А она-то надеялась, что он способен любить... способен полюбить ее!
Посмотрим в лицо правде. Адам не любит меня. Но я не стану страдать и умирать от отчаяния, твердо приказала себе Анна. Гневным движением она смахнула нелепые слезы.
В конце концов, пока она будет присматривать за домом Саймона, у нее появится время подумать. Не нужно будет делать вид перед родителями, что все замечательно. И никаким потрясениям не удастся сломить меня, твердо решила она.
* * *
В пять утра Анне удалось забыться беспокойным сном, а в шесть ее разбудил настойчивый стук в дверь. С трудом разлепив веки, она попыталась сосредоточиться. Если она не откроет, неведомый посетитель разбудит половину улицы!
Запахивая халат, Анна поспешно сбежала вниз. Даже сквозь затемненное стекло входной двери она угадала, кто стоит на пороге.
— Адам, убирайся! — крикнула она, когда он снова замолотил кулаком по дощатой панели. — Все равно не открою.
— Отлично, поговорим через дверь. Соседи уже выглядывают из окон, уверен, им будет очень интересно.
— И никто, конечно, не догадается вызвать полицию, — прошипела она, отпирая замок.
— Чистая правда!
Моргнув, она шагнула в сторону. Адам стремительно ворвался в дом, его лицо было перекошено злобой.
— О какой правде идет речь?
Он метнул на нее презрительный взгляд и процедил:
— Когда твой отец сказал, где ты находишься, я не поверил своим ушам.
— Отец не обманул тебя. — Анна пыталась как-то защититься от потока ненависти, которую излучала каждая клеточка его тела. Как она могла считать Адама спокойным и равнодушным?
Ее замечание, казалось, добавило масла в огонь.
— Ты даже не стараешься оправдаться. Боже, какой я дурак! Слепой идиот! Я подумал... — Адам умолк и с отвращением посмотрел на нее. — Где он? Прячется под кроватью?
Молнией блеснула догадка — Адам решил, что она здесь с Саймоном! Он вообразил, что... Анна недоверчиво покачала головой. Адам не просто злился, он обезумел.
— Адам, Саймон не... Хватит ходить туда-сюда, выслушай меня наконец!
— Выслушать тебя?
— Если не хочешь выставить себя полным идиотом, то послушай! — Гнев охватил Анну, затуманивая рассудок. Подспудная радость оттого, что она заставила Адама ревновать, быстро рассеялась. Его отношение к ней менялось с нелепым непостоянством. Он ворвался сюда, пылая ревностью, обвиняя ее в несуществующей связи с Саймоном в то время, как дома его ждала Джессика!
— Не поздновато ли ты решила оправдываться? — прорычал он. — Подумать только, а я-то возомнил, что та ночь что-то значила для тебя. Саймон знает, что нужно меня благодарить за новую, раскрепощенную Анну? Не знает? Может, мне рассказать ему? Ему ты шепчешь такие же страстные слова, которые шептала мне? Господь милосердный, не думал я, что ты окажешься такой дешевкой! Об этом следовало догадаться, когда я увидел, как вы обнимались в саду.
Она — дешевка? Раскаленная ярость всколыхнулась в ней.
— Как ты посмел шпионить за мной? Тоже мне, образец добродетели! Как ты смеешь читать мне мораль? В отличие от тебя, я не собираюсь выходить замуж за другого. Из нас двоих обманщик ты, Адам.
— О нет, — засмеялся он. — Что такое, дорогая? Ты удивлена? Узнай ты, что я, как и твой драгоценный Саймон, свободен, ты бы ответила на мои звонки? Ведь я куда более выгодная партия, чем он, замечу без ложной скромности. Если бы утром ты задержалась на пять минут, то узнала бы это раньше.
— Неужели такая дешевая потаскушка, как я, остановила твой поход к алтарю? Не может быть! — насмешливо бросила Анна, не подавая виду, насколько ошеломлена его признанием. Вопросы рвались с ее языка.
— Скажем, некоторые вещи исключают другие, — мрачно промолвил Адам. Его губы плотно сжались, когда он обратил на нее взгляд, полный ледяной ненависти. — А я-то подумал... — Его передернуло от отвращения к себе.
— Подумал, что я достойна твоего божественного внимания? Что сейчас буду вымаливать прощение? — холодно спросила она. — Наверное, тебе будет интересно узнать, что я не делила кровать ни с Саймоном, ни с кем-либо другим. Саймон в Канаде, улаживает свои семейные дела, я просто присматриваю за его домом. Вот что я пыталась сказать тебе с самого начала, — сказала она, глядя, как побледнело его лицо. — Но ты не дал мне вымолвить ни слова, так тебе не терпелось унизить меня!
Он хотел было заговорить, но Анна махнула рукой, останавливая его.
— Нет, Адам! Теперь моя очередь. Твою поучительную речь я уже выслушала. К твоему сведению, я бы не стала занимать место Джессики, даже если бы ты остался единственным мужчиной на планете! Знаешь, кто ты? Надменный и узколобый сноб! — Ярость выплеснулась наружу, и ей внезапно захотелось разрыдаться. Анне захотелось броситься в его объятья, захотелось, чтобы Адам ласкал и баюкал ее, как младенца. Но, естественно, она сдержалась. Выпрямилась и вздернула подбородок.
— Ты прояснила все достаточно четко. Думаю, теперь мне остается только распрощаться, — промолвил Адам. С окаменевшим лицом он молча вышел. Промелькни в его глазах хоть капелька чувства, она бы остановила его.
Наконец-то отделалась, подумала Анна, решительно закрывая дверь. Мне будет лучше без него. И она безутешно расплакалась.
— Мам, помоги приколоть. — Анна вручила матери номер, который держала в зубах, и пригоршню булавок.
— Повернись-ка. — Бет аккуратно приколола большие цифры «66» к платью, в которое была одета дочь. — Готово. — Она отступила назад, чтобы полюбоваться немыслимым сочетанием розовой балетной пачки, светлого трико и оранжевых носков. Наряд дополняли тяжелые футбольные ботинки. — Впечатляет, дорогая, но вряд ли в этом ты далеко убежишь.