Когда Линди вошла на кухню, у нее в буквальном смысле перехватило дух.
— Сэм? Как поживаешь?
Кажется, так разговаривают едва знакомые люди? Руки у нее онемели и стали как чужие, а голова сделалась до странности легкой. «Я не упаду в обморок, не упаду...» Черные точки, плясавшие перед глазами, немного поредели, но шум в ушах не стихал.
— Это что, чисто профессиональный интерес, Розалинда?
Сэм выглядел усталым. Он и всегда был худой, а теперь, должно быть, еще потерял в весе. Красивые глаза смотрели цинично, черты лица стали еще более резкими. Он казался опасным, но таким он, видимо, был и раньше, просто Линди этого не сознавала.
Легкомысленный ответ застрял у нее в горле. Линди безумно хотелось броситься к нему в объятия, и это ужасало ее, тем более что эти объятия он ей больше не предлагал. И никогда не предложит, если судить по его холодному, равнодушному взгляду.
Анна бросилась на амбразуру:
— Поужинаете с нами?
— Нет! — Этот возглас был полон ужаса. Линди зажмурилась и отвернулась к близнецам, которые, не замечая царящего в комнате напряжения, играли у ее ног. — Я уверена, что мистер Рурк очень занят.
Мгновение Сэм смотрел на склоненную голову Линди. Подвернулся случай наказать ее хоть немного.
— Почему же? Я с удовольствием останусь поужинать.
— Можно показать Сэму котят? — раздался вдруг тоненький голосок одного из близняшек.
— Нет! — ответили хором три взрослых голоса.
— Не каждый день у нас к ужину бывает суперзвезда. Хоуп не в счет. А мне придется попросить вас об одолжении, — добавила Анна. — Можно автограф? Для Кейт, сестры двойняшек. У нее в комнате все стены вами оклеены. Она сейчас уехала с классом в поход и будет просто в отчаянии, что пропустила ваш визит. Линди, проводи Сэма в гостиную, а Хоуп поможет мне с ужином.
Линди мрачно покосилась на сестру, та жизнерадостно улыбнулась в ответ.
— Сюда, — буркнула Линди, мотнув головой в сторону Сэма. Если бы Адам был здесь! Он-то, наверное, не был бы таким бесчувственным, как ее сестрицы. По крайней мере, можно надеяться, что на него не подействует обаяние этого ужасного человека.
— Так вот оно, хваленое британское гостеприимство? — Сэм взял в руки кусок высохшего дерева, лежавший на полированном дубовом комоде, поиграл им, затем положил обратно и уселся на диван среди разбросанных подушек. — Я тебя смущаю?
«Тебе бы, конечно, этого хотелось», — подумала Линди, очнувшись от своих несвоевременных раздумий.
— Всегда неприятно, когда тебе напоминают о твоих ошибках.
Это ему не понравилось! Линди успела заметить краткую вспышку гнева в его глазах.
— Работаешь?
— Да, работаю.
— Странно, что твое новое начальство не обратилось за рекомендациями на прежнее место работы — то есть ко мне. Я бы с удовольствием рассказал им все, что знаю.
— Извини, что лишила тебя этого удовольствия, но Адам, муж моей сестры, знаком с моей медицинской квалификацией.
— А больше он ни с чем не знаком?
— Не понимаю, о чем ты.
Сэм презрительно фыркнул.
— Само собой, — насмешливо протянул он. — Разумеется, ты знать не знаешь, кто рассказал тому журналисту про Бена.
— Про Бена?
Появившееся на ее лице удивление еще больше разозлило Сэма.
— Да, про Бена, моего сына, — проскрежетал он. — Неужели ты думала, я не догадаюсь? 2
Сколько сребреников ты за это получила, Роза-линда?
Линди отчаянно пыталась разгадать эту головоломку.
— Про твоего сына стало известно?
— Пока нет, но скоро будет, — ответил он. — По моим сведениям, разоблачительные статьи появятся в газетах одновременно с выходом фильма.
— И ты думаешь, что я... — спросила Линди сдавленным голосом, поняв, наконец, что он имеет в виду.
— Демонстрируй лучше Хоуп свою оскорбленную невинность. Ей это пригодится — в профессиональном плане.
— Сэм, я никогда...
— Не надо! — Сэм вскочил на ноги, он весь дрожал от сдерживаемой ярости. — Вот этого не надо! Ты еще будешь отпираться! Боже, как же я мог так ошибиться? — Его лицо перекосила брезгливая гримаса. — Посмотри мне в глаза и скажи, что это не ты!
Как бы ни обстояли дела между ними, Линди ни за что не хотела, чтобы Сэм считал ее способной на такую низость.
— Сэм, я никому...
Линди закрыла глаза. Что толку оправдываться, когда он искажает все ее слова?
— Ты уже все для себя решил, — упрекнула она дрожащим голосом.
— А ты считаешь, это исключительно твоя привилегия?
Сэм вдруг отвел взгляд от ее бледного лица и уставился на свои руки, сжатые в кулаки с такой силой, что костяшки побелели, выдавая его волнение. Он засунул руки в карманы. Потом демонстративно повернулся к Линди спиной и заходил по комнате.
Справедливость его слов больно задела Линди. Действительно, она не дала ему возможности оправдаться. «А вдруг я тоже ошибалась, как он сейчас?» От этой мысли ей чуть не стало дурно. «Что же я наделала?» — ужаснулась она.
— Сэм, ты должен меня выслушать, — взмолилась она.
Тот обернулся, как если бы она его ударила.
— Нет, это ты послушай! Неужели ты не подумала о последствиях своего поступка? — (Она молчала и этим как будто признавала свою вину.) — Или ты и правда думала, что я молчу о сыне по собственной воле? Думаешь, мне не хотелось хвастаться каждому встречному, когда он научился ездить на велосипеде или когда его команда победила на школьных соревнованиях?
— Я не понимаю...
— Ты не хочешь ничего понимать, — угрюмо отозвался он. Заметив ее виноватое выражение, Сэм сощурил глаза. — Когда Мерилин забеременела, нам обоим было по восемнадцать. Восемнадцать, Господи! Мы были молоды, но не настолько глупы, чтобы вообразить, что сумеем прокормить семью. В первые годы я помогал ей деньгами по мере возможности, а ее мать сидела с ребенком, пока Мерилин заканчивала школу. Я старался как можно чаще навещать Бена.
Линди подумала: «Он, должно быть, не замечает, что на какое-то мгновение перестал скрывать свою уязвимость».
— Семь лет назад Мерилин вышла замуж. Он — хороший человек и лучший отец, чем я. — В голосе Сэма зазвучала откровенная боль, и Линди страшно захотелось обнять его.— Их тоже можно понять. Я время от времени появлялся, осыпал ребенка подарками, но не участвовал в повседневных родительских заботах. Малыш совсем запутался: у него оказалось сразу два отца, но он был слишком мал, чтобы понять это. Я к тому времени уже сделал себе имя, и Мерилин жила в постоянном страхе увидеть у своего порога толпу журналистов. Ей совсем не улыбалось оказаться героиней душещипательных статеек из жизни знаменитостей.