– Вы хотите сказать, что Ленарта убрали советские агенты?
– Я это знаю, – улыбнулся вошедший, – убрали по приказу Галинского. Советский резидент решил таким образом расквитаться с нами за убитого связного. Но самое интересное, что и к другому мы тоже не имеем никакого отношения.
Он вдруг начал что-то понимать. Но на размышление у него не было времени.
– Может, и Шранц мне сегодня привиделся? – спросил он.
– Не привиделся, – его собеседник не хотел поддерживать разговор в подобном тоне. – Он сделал вам деловое предложение, Дронго. И вы напрасно отказываетесь.
– Это что, новая попытка вербовки? А если я откажусь, ваши молодчики выбросят меня в Дунай?
На этот раз его собеседник усмехнулся. Поправил очки.
– Вы же прекрасно знаете, что вас отпустят. Вы слишком ценный агент. Таких, как вы, не убивают. Их только покупают.
Он молчал.
– И не посылают по такому пустяковому делу, по которому вас направляют в Индию и Пакистан. Это задача обычных курьеров – проверить агентурную сеть. Вам не приходило в голову, что вас используют не совсем по назначению?
Он по-прежнему молчал.
– Хотите, я назову вам имена агентов, их связи, пароли там, куда вас послали? – продолжал незнакомец. – После бегства генерала Полякова была провалена вся агентурная сеть советской разведки. Ваше руководство об этом прекрасно знало. Вас послали специально, подставив под удар. Может быть, вы обратили внимание, как за вами демонстративно следили в Варшаве и Кракове? Признаюсь, вам удалось уйти и от наших агентов. Но здесь, в Вене, мы не теряли вас из виду. Даже когда вы так ловко ускользнули от нас, отправившись на встречу с Галинским. Видите, я все знаю. Подумайте над моими словами. Мне не нужно от вас никакой информации, ничего. Я разговариваю с вами откровенно, потому что вы профессионал. Вы умеете просчитывать варианты. Для советской разведки вы отработанный материал. Вас вытащили из небытия три года спустя после ранения, чтобы подставить нам проваленную агентуру в Индии и особенно в Пакистане. Я не буду говорить о наших условиях. Вы знаете, как мы оплачиваем профессионалов.
Он долго молчал. Наконец спросил:
– Как вас зовут?
– Джеймс Бремнер. Я резидент ЦРУ в Австрии. Видите, я предельно откровенен.
Он встал.
– Я могу уйти?
– Конечно. Пистолет вам вернут.
Он повернулся к дверям.
– Подумайте над моими словами, Дронго, – раздалось у него за спиной. – Я вас не тороплю. У вас еще есть два дня.
В коридоре один из американцев вручил ему пистолет. Он машинально положил его в карман и медленно пошел по коридору.
Войдя в свой номер, он быстро достал из чемодана небольшой микрофон и вставил его в ухо.
– Вы не умеете работать, Шранц, – раздался гневный голос Бремнера. – Он же профессионал.
– Я не думал, что он об этом спросит.
– А он спросил. Я слышал ваш разговор. Хорошо еще мы успели вовремя.
– Вы считаете, он обратил внимание?
– Конечно, обратил. Он спрашивает вас об обыске в своем номере, а вы делаете вид, что не слышите его вопроса. Ничего лучшего вы не могли придумать.
– А что я должен был сказать?
– Что угодно. Если он поймет, почему был устроен такой обыск, значит, мы ошиблись. Серьезно ошиблись. И подставили нашего человека.
– Я понимаю.
– Ничего вы не понимаете. Сегодня же ночью уезжайте из Вены. Вы чуть не испортили нам всю игру.
– Он спрашивал про Симховича, – чуть виновато сказал Шранц.
– Опять этот МОССАД лезет не в свои дела, – гневно ответил Бремнер, – или они считают, что Индия тоже на Ближнем Востоке? Нужно будет проверить, почему они заинтересовались этим Дронго. Симхович имеет большой опыт работы с зарубежной агентурой и не пошел бы на встречу без веских оснований.
Именно в этот момент в дверь постучали. Спрятав микрофон в чемодан, он поспешил открыть дверь. На пороге стояла Натали.
– Добрый вечер, – сказала она без гнева. Даже чуть участливо. Или ему показалось.
– Прости меня, – просто сказал он, – я не сумел приехать.
Она прошла в номер, снимая свой плащ.
– Я все знаю.
– О чем ты?
– Я была в полиции. Мне сказали, что убит твой друг. Я сразу все поняла. Это, видимо, был твой связной.
– Да.
Она подошла к нему.
– Я все понимаю. Не нужно ни о чем говорить.
Он грустно улыбнулся.
– Мне всегда нравилась твоя улыбка. Грустная и какая-то мудрая одновременно. Я думала, что забыла ее. Но твое лицо… Оно снилось мне ночами целых три года. Я, наверное, ужасная эгоистка. Но эту ночь я ждала почти тысячу ночей. Я была убеждена, что ты жив. Господи, как я ждала тебя!
Она сама поцеловала его.
– Если ты хочешь, я сегодня уйду, – прошептала Натали.
– Останься, – попросил он.
Уже позже, в постели, она коснется шрама на его груди и замрет. Замрет на какое-то мгновение. Затем это ощущение неловкости исчезнет, но еще несколько раз, забывшись, им будет казаться, что они в прошлом. И каждый раз ее рука будет находить эту проклятую рану…
Когда наконец они, уставшие и счастливые, лежали рядом, шел второй час ночи.
– Почему ты не искал меня? – тихо спросила Натали.
– Мне не разрешали, – честно ответил он. – У себя дома, на Родине, я нахожусь почти на нелегальном положении. Никто не должен знать о моей деятельности. Я был оторван от всего, от всех своих связей. Я бы не смог найти тебя.
– А я искала. Как я тебя искала! Но мне неизменно отвечали, что ты больше не числишься в списках экспертов ООН. Я даже пошла в советское посольство в Вашингтоне. Ничего не помогло. Вежливые, тактичные отказы. Что мне оставалось делать?
– Не нужно об этом.
Они помолчали.
– Ты помнишь Гомикаву? – спросила женщина. – Он погиб, защищая меня.
– Конечно.
– Недавно я была в Японии. У него остался такой очаровательный сынишка. Представляешь, он сказал мне, что гордится подвигами своего отца и Дронго. Мальчику рассказывают о тебе легенды.
Он ничего не сказал.
– Когда ты улетаешь в Индию?
– Еще не знаю. Наверное, через два-три дня.
– Я провожу тебя. Мне нужно было лететь завтра в Канаду, но я полечу на день позже.