Она замерла. Вспомнилось, что когда-то она сама рекомендовала работу Джеймса Сэму. Это было давно, еще когда брат строил дом и подыскивал дизайнера по внутреннему интерьеру. Эти желтые розы на потолке напомнили ей о том, что она навсегда потеряла хорошего друга, а Крис и Гидеон – мужа и брата…

Ощущение утраты было таким острым, что на несколько секунд, казалось, время остановилось.

Она покосилась на Крис, чтобы удостовериться, не заметила ли та чего неладного в перемене ее настроении. Ей бы очень не хотелось, чтобы Крис поняла ход ее мыслей. Но Крис была занята – проходя мимо, она задела висевшее на стене новогоднее украшение и теперь прилаживала его на место.

Гидеон тоже ничего не заметил. Кажется. Вслед за Молли он посмотрел на потолок, а потом перевел взгляд снова на женщин. Его глаза вспыхнули синим огнем, губы плотно сжались.

Молли отошла на шаг в сторону, уступив ему дорогу.

– Увидимся чуть позже, – сказала она Крис и поспешила к себе в спальню, па третий этаж.

Нырнув в свою комнату, она облегченно прислонилась к закрытой двери. Как хорошо, что не придется никому объяснять, что с ней произошло в данный момент. Меньше всего ей бы хотелось встретиться сейчас с Гидеоном. Все равно он не верит ни единому ее слову. А особенно когда речь заходит о его брате…

Неожиданный толчок в дверь едва не сбил ее с ног. Обернувшись, разгневанная Молли увидела в дверном проеме силуэт Гидеона.

– Да что ты себе позволяешь? – сурово бросил он, без спроса заходя в комнату. Его глаза гневно блестели. Истинный тигр в джунглях.

Молли судорожно сглотнула. Конечно, она бы могла притвориться, что понятия не имеет, о чем он, собственно, говорит, но сейчас его лучше не злить.

– Ты до сих пор ведешь себя как влюбленный лунатик! Джеймс умер! – выкрикнул Гидеон яростно и больно сжал ее руки железной хваткой. – Он мертв, неужели ты не понимаешь? Да когда ты сможешь смириться с этим фактом?

Кровь отхлынула от щек Молли. Она была потрясена его грубым тоном и неожиданным смыслом его слов. Она прекрасно знала, что Джеймс мертв, но ведь никому не возбраняется иногда вспоминать о нем. Особенно в этот вечер. Рождество – это время, когда в мире активизируются тепло и любовь, вспоминаются все наши любимые или когда-то любимые люди, которых больше нет рядом с нами.

Она растерянно покачала головой.

– Я уже давно это знаю…

– Нет! – вырвалось у него, он даже потряс ее. – Мне так не кажется.

Молли едва не задохнулась от возмущения.

– Да мне совершенно все равно, что тебе кажется!

– В таком случае… – и тут, без какого бы то ни было повода, он склонился над ней и впился в ее губы поцелуем…

Молли замерла от неожиданности. Сначала она даже ничего не поняла. Его руки сжимали ее железными обручами, и ей было неловко и больно, хотелось побыстрее освободиться, но все ее попытки были напрасны.

– Прекрати! – выдохнула она, наконец-то обретя дар речи и глядя на него полными мольбы глазами. – Гидеон, остановись!

Внезапно он отступил от нее, бледность залила его лицо, в уголках губ появились скорбные морщинки.

– Пожалуйста, остановись… – пробормотала она автоматически. – Ведь сегодня канун Рождества, – вяло продолжала она.

Гидеон заморгал, глаза его потухли.

– Что за черт? Что это я натворил? – пробормотал он, вконец смутившись, и опустил руки.

Молли облегченно вздохнула.

– Не имею ни малейшего представления. Но боюсь, ты непременно раскаешься, если хорошенько подумаешь, – добавила она хрипло.

В одном она была уверена точно: Гидеон вовсе не желал ее целовать. Просто он не знал, как ее заставить замолчать… Хороший способ, однако.

Гидеон продолжал тупо смотреть на нее, тряся головой, словно желая отделаться от наваждения.

– Прошу прощения за… за то, что произошло тут, – наконец сказал он и резко отвернулся.

У Молли оборвалось сердце, когда он коснулся ручки двери.

– Гидеон! – воскликнула она.

– Да? – он повернулся к ней.

По выражению лица можно было судить, насколько он расстроен.

Она нервно закусила губу, лихорадочно соображая, что ему сказать, чтобы отвлечь от тяжелых мыслей. Ей очень не хотелось, чтобы он уходил вот так, толком ничего не выяснив.

– Я хочу сказать о Джеймсе… Мне до сих пор его не хватает, – хрипло проговорила она.

Казалось, от этого ему не стало легче.

– Некоторые из нас грустят о нем больше, чем остальные, – сказал он и вышел из комнаты.

Молли тяжело опустилась на кровать, закрыла лицо руками, и по ее щекам потекли горькие слезы.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Ты выглядишь великолепно! – воскликнул Дэвид, окинув ее восхищенным взглядом, когда она вошла в гостиную спустя некоторое время. – Как сама Снегурочка, – поддразнил он ее, очевидно, желая сгладить впечатление от своего непонятного выпада накануне.

Сказано было с юмором. На ней было длинное платье пламенно-оранжевого оттенка, который лишний раз подчеркивал и без того яркие волосы.

Гидеон казался необычно спокойным в этом вечер. Он незаметной тенью стоял около камина. И выглядел чрезвычайно привлекательно в своем элегантном черном костюме и белоснежной рубашке. Молли поймала его взгляд – взгляд холодной статуи.

Она побыстрее отвернулась и улыбнулась Сэму, который передал ей бокал шампанского.

– Диана наверху вместе с Крис у Питера, – сказал ей Сэм. – Ему уже гораздо лучше, – добавил он с явным облегчением.

– Слава Богу, – сказала Молли, вздохнув. – За это определенно стоит выпить. – И она глотнула игристого вина, непрестанно чувствуя на себе взгляд Гидеона. – А где Мерлин? – спросила она, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Сэм смешливо изогнул брови.

– Как ты думаешь, где он может быть?

Она улыбнулась, догадавшись.

– Конечно, наверху, присматривает за Питером!

– Вот именно! – улыбнулся Сэм. – Я… – начал было он, но вдруг зазвонил телефон.

– Я возьму трубку! – выкрикнула Молли и поспешно объяснила свой неожиданный порыв: – Это могут звонить родители, поздравить с Рождеством.

– Я отвечу, – грубо перебил ее Гидеон, опередив на пару секунд. Получилось, что оба схватились за трубку в одно и то же время.

Молли бросило в жар, щеки залила краска.

– Отлично, – хрипло пробормотала она, быстро отступив.

Ей нельзя находиться рядом с ним. Несмотря на его очевидную грубость, ее тянуло к Гидеону. И какая-то ее часть втайне желала, чтобы он повторил поцелуй. Ей так хотелось этим поцелуем снять его агрессию, проникнуть в душу. Узнать, что же скрывается за внешней грубостью.