– Физически ничего делать не надо, – как можно спокойнее ответила Кэт. – Но я еще не закончила. Сейчас мне, конечно, стыдно за мои ребяческие шалости, я вам не все рассказала.
– Вы были ребенком, – повторил Калеб, – и не понимали…
– Адам – тоже ребенок, – перебила его Кэт, – и он также не понимает. – Ее дыхание стало прерывистым. – Я вполне допускаю, что могу ошибаться, но мне кажется, что все-таки что-то случилось в день автокатастрофы, о чем Адам предпочитает не говорить. И я думаю, что это, вероятно, связано с тем, что его хотели забрать от матери.
После такого предположения Кэт внутренне вся сжалась от страха, ожидая взрыва возмущения или негодования, ведь уже во второй раз она вторглась в святая святых – его личную жизнь. Но если Кэт не поговорит с ним об этом, то кто же это сделает? Конечно же, не Адам!
– Я предупреждала, что вам не понравится то, что я скажу, – виновато закончила она.
Калеб устало прикрыл глаза, затем снова открыл.
– Вы сказали не так уж много… Тот день, еще до того, как произошел несчастный случай, был самым тяжелым и мрачным днем в моей жизни. – Для Адама, видимо, тоже, – кивнула Кэт. – Но в отличие от взрослых у него отсутствует логика, и он никак не может разобраться в своих чувствах. Калеб, сегодня я показала Адаму котят. Я… я сказала, что ему можно выбрать одного из них, когда они подрастут и смогут покинуть мать. – Она подавила невольный вздох. – Я никогда не видела такую боль в глазах трехлетнего ребенка. От моих слов он пришел в неописуемый ужас. Затем стремглав побежал к вам – вот почему я задержалась на несколько минут.
Калеб резко встал, полностью заполнив собою тесную кухню, его голова почти касалась потолка.
– Проклятье! Он не мог… Он был наверху. – Калеб словно оцепенел, не в силах продолжать. Затем заговорил снова, еле сдерживая волнение: – Вы правильно угадали, Кэт. Алисия, мать Адама, собиралась уйти от меня в тот злополучный день.
Вот это новость! До прихода сюда Кэт придерживалась версии, согласно которой жена Адама не хотела куда-то брать мальчика, или Калеб не хотел, чтобы Адам ехал с ней, или Калеб должен был быть вместе с ними, но по каким-то причинам не смог, и супруги поссорились по этому поводу. Кэт совершенно не предполагала, что у Калеба произошел разрыв с женой!
Алисия Рейнольдз была, очевидно, либо очень мужественной, либо просто глупой женщиной. Почему ей вздумалось расстаться с Калебом? Быть любимой этим мужчиной – это… это…
Нет! Она не желает быть любимой никаким мужчиной, а Калебом – меньше всего! Она все делала только ради Адама, и не имеет значения, что его жена… Нет, имеет!
Кэт смотрела на Калеба широко открытыми глазами. Снисходительный, самоуверенный, надменный. Она не могла влюбиться в такого мужчину. Но внутренний голос противоречил ей. Все-таки он добрый и внимательный и так нежно любит своего сына!
Но насколько сильна была его любовь к Адаму шесть месяцев назад?
– Понимаю, – пробормотала Кэт, на самом деле ничего не понимая.
Калеб, наконец, взглянул на нее, губы его изогнулись в саркастической улыбке.
– Сомневаюсь. Восемь лет назад Алисия была моей студенткой. Такая миниатюрная, изящная, с огромной жаждой знаний. Но она была страшно амбициозна и безумно хотела добиться успеха. Тогда из нашей дружбы ничего не получилось. Вам может ничего не говорить мое имя, но в области архитектуры я довольно заметная фигура. Этим и объясняется интерес Алисии к моей персоне.
– Понимаю, – повторила Кэт.
Действительно, прочитав две его книги и заказав в магазине другие, она сейчас в полной мере осознала, насколько он известен и значителен в своем мире.
– Алисия восхищалась мной, – сурово продолжал Калеб. – Но как мужчина я был ей безразличен. Она любила не меня, а мою репутацию. – Он горько рассмеялся. – А я верил, что она была без ума от меня. – На мгновение он запнулся, затем заговорил снова: – Она не видела во мне мужчину, нормального мужика с нормальными чувствами и желаниями.
Кэт недоверчиво посмотрела на Калеба. В своей жизни она не встречала мужчину более сильного и привлекательного, мужчину в полном смысле этого слова. При первой встрече с Калебом она сразу почувствовала его природный магнетизм.
– Алисия влюбилась в мое имя, а я – в ее внешность, у нас были общие интересы, но все это, конечно, не являлось основой для создания счастливой семьи. Алисия ненавидела физическую сторону любви, – безучастно сказал Калеб. – К счастью для нас обоих, эта сторона нашего брака благополучно завершилась вскоре после медового месяца, когда Алисия поняла, что беременна… Да, я сказал, все закончилось, Кэт, – подтвердил он в ответ на ее изумленный взгляд. – Я не хотел больше заниматься любовью с женщиной, у которой она вызывала отвращение. Но в качестве компенсации за все это у нас появился Адам. Мы безумно полюбили его с момента рождения.
Кэт заметила, как озарилось лицо Калеба при мысли о сыне.
– В тот день мы достигли перемирия, на котором и строилась наша дальнейшая семейная жизнь в течение трех лет. Шесть месяцев назад Алисия решила вернуться на работу. Она была включена в группу, занимающуюся раскопками в Египте, в качестве ассистента. В данных обстоятельствах она пришла к выводу, что это очень удобный случай расстаться со мной, и поставила меня перед фактом, что забирает Адама.
Кэт слушала его, затаив дыхание. Ее настолько поразил рассказ Калеба, что она не находила в себе силы поверить всему до конца. Как можно было терпеть так долго этот брак – брак без любви!
Калеб оказался женатым на женщине, которая не любила и не хотела его. Он был поставлен перед жестким выбором: развод и как следствие расставание с сыном. Но, все еще питая слабые чувства к жене и зная о ее любви к Адаму, Калеб считал это совершенно неприемлемым.
– В день катастрофы вы спорили, с кем останется Адам? – догадалась Кэт. – Возможно ли, чтобы он подслушал ваш разговор?
– Сейчас я думаю, что возможно, – ответил он расстроенно. – Но почему это так подействовало на него? Он всего лишь мог слышать, как бесконечно мы любим его, как дорог он нам обоим.
Калеб явно был в замешательстве.
А Кэт вдруг почувствовала себя страшно усталой, ей показалось, что разговор почти исчерпан и пора подводить черту. Она глубоко вздохнула. Нет, они зашли слишком далеко, надо продолжать.
– Это только предположение, Калеб, – признала она. – Но что, если Адам сначала слышал ваш спор, а затем его увезла мать, и он думал, что больше никогда не увидит вас? В таких случаях у ребенка может начаться истерика. А может быть, уже после аварии Адам терзался чувством вины за то, что его мать погибла. Калеб с изумлением уставился на нее.
– Вы действительно считаете, что все произошло именно так?
– Это всего лишь догадка. Ведь так естественно для ребенка плакать по кому-то из родителей, думая, что он расстается с ним. Посмотрите на это его глазами. Вы с Алисией громко спорите, с кем останется мальчик, и вскоре после разговора она увозит его с собой.