— Безусловно, тебя это порадовало. Особенно потому, что ты можешь получить дополнительный бонус к цене квартиры.
— Почему бы и нет? — возразила та.
Тарик молчал, сложив руки на груди.
Гвинет с интересом разглядывала его загорелые мускулистые руки, которые только вчера так крепко обнимали ее.
Тело Гвинет не слушалось ее разума, оно все трепетало. Надо немедленно пресечь непозволительные чувства!
— Если ты считаешь эту квартиру своей, тогда почему бы тебе не обратиться в агентство? — спросила она, тем самым давая ему понять, что не верит ему.
Терпению Тарика пришел конец.
— Ты еще обвиняешь меня во лжи? — взорвался он.
Кажется, она и впрямь рассердила этого мужчину. Его гнев буквально заполнил все пространство между ними, ситуация становилась напряженной.
Гвинет вздрогнула, когда он двинулся с места, она боялась, что он применит физическую силу. Но этого не случилось. Для наказания было достаточно одного его взгляда. Однако женщина не собиралась сдаваться, она не тронется с места.
— Я все прекрасно понимаю — ты просто хочешь меня выгнать, — заявила она. — Но я не уйду. В Англии есть пословица: собственность многого стоит…
— У нас тоже есть такая, — прервал он ее.
— Хочешь сказать, что тоже останешься? — Гвинет не сумела скрыть своего отчаяния.
— У меня такие же права, как у тебя. И даже больше, — сказал он ей, и это было правдой.
И вот, что же ей теперь делать? Обратно вернуться она не может, но и делить квартиру с этим мужчиной — невозможно. Ее сознанием овладели эротические образы, которые не давали Гвинет сосредоточиться на решении насущной проблемы. Ей надо думать о Терезе и Энтони.
— Я остаюсь. Так хотел мой отец.
— Ты не долго скорбела о его смерти, раз приехала сюда уже через три недели, чтобы заявить о своих правах.
Тарик ожидал страстных отрицаний и крокодиловых слез, но не дождался. Она спокойно ответила:
— У нас с ним не было особенно близких отношений. Мои родители развелись, когда мне было восемь. Я мало видела отца с тех пор. Ни отец, ни мать особенно не любили меня.
Тарик нахмурился. Может, поэтому ей так нужны деньги? Возможно, поэтому она хочет завоевать его расположение?
— Тогда кто же растил тебя?
Гвинет грустно улыбнулась.
— Я росла в дорогой школе-интернате, за которую платил мой отчим. Он был обеспеченным человеком. Ни он, ни мать не желали воспитывать меня. Поэтому они оставили меня в Англии, а сами вернулись в Австралию. Им было проще платить кому-то, чтобы избавиться от ответственности за меня.
Тарик отвел взгляд. Он ведь тоже воспитывался в английской школе-интернате, и ему было знакомо одиночество.
— Но детство давно осталось позади, — с легкостью сказала Гвинет. — Мы живем в настоящем. Мой отец вел жизнь, полную приключений. И эта квартира — его единственная собственность. А так как я его дочь…
— Ты хочешь свои деньги? — предположил Тарик враждебно.
— Они мои по праву, — решила обойти каверзный вопрос Гвинет. Уже и так она много рассказала. Но раскрывать натуру отца этому парню ей не хотелось. Однако у Тарика в запасе есть и другие, не менее коварные вопросы:
— Поэтому ты решила переспать с незнакомцем? Чтобы отомстить родителям за свое детство? За то, что они не дали тебе никакого воспитания, в том числе и сексуального.
— У меня нет… — нет сексуального воспитания, хотела сказать она, но передумала: — …нет желания объяснять тебе причины моих поступков. Ты должен знать одно — я собираюсь жить в этой квартире до завершения оформления документов. Л ты теряешь время, вынуждая меня уйти.
Ему ничего не оставалось, как принять ситуацию. Пусть девушка остается.
Самое главное тут не допустить ошибки. Ведь он соглашается оставить ее не радисебя самого, не из-за желания повторить прошлую ночь! Ему все равно, будет ли он видеть, слышать, держать ее в объятиях или нет!
Он ведь давно не мальчишка и вполне может себя контролировать. У него и раньше бывали случайные связи с женщинами. У кого их не бывает!
Безусловно, он мог жениться. Но семейную жизнь его родителей нельзя было назвать счастливой. Они могли убедить в своей любви друг к другу кого угодно, но их взаимность длилась недолго. Отец бросил жену, когда Тарику исполнилось четыре. До сих пор он помнит свои слезы отчаяния. Тот горький опыт научил его держать чувства на замке. Эмоциональная сдержанность — вот такой образ жизни он выбрал. С физической стороной любви было гораздо проще ладить.
— Ты хочешь сказать…
— Чем скорее ты уйдешь, тем лучше, — заявила Гвинет. — Оба мы тут остаться не можем, — добавила она. — Кроме того, здесь всего лишь одна спальня.
— Это моя спальня, — подчеркнул Тарик. — Или ты надеешься, что я приглашу тебя туда?
— И это ты говоришь после прошлой ночи?
Тарик нахмурился.
— Хочешь сказать, у тебя есть жалобы?
— Полно! — воскликнула она и выбежала из кухни.
Сердце девушки гулко билось, и все ее тело протестовало против сдержанного поведения. Стремительно надвигалась ночь. Гвинет никак не могла понять, куда ушел день и почему так быстро. Голова гудела, словно церковный колокол. Ей срочно нужно подышать свежим воздухом, выйти на улицу. Она выбежала на открытый балкой, скорее напоминающий веранду.
Свежий воздух, наконец-то! Девушка подошла к перилам и облегченно вздохнула.
Тарик взглянул на часы. Почему Гвинет Тальбот так себя ведет? Неужели она не понимает, как опасна и двусмысленна для нее сложившаяся ситуация? Разве она не видит, как возбуждает мужчин и как может распалиться сама? Она из тех, кто постоянно попадает в неприятные истории.
Он не обязан о ней заботиться, напомнил Тарик себе. Он вообще ей ничем не обязан. Она ему никто. И все же ноги сами собой понесли его за девушкой на балкон.
Снаружи было темно, незнакомые запахи наполняли теплый вечерний воздух. Гвинет почувствовала соблазнительный запах приготовленного ужина, в ее желудке заурчало от голода.
Во что она ввязалась? Ее жизнь до этого момента была такая размеренная и осторожная.
— Так вот ты где?
Она медленно повернулась. Ее охватили неведомые доселе эмоции, и она задрожала. Гнев и ненависть уступили место другим, более мягким, но и более опасным чувствам. Ее рассудительность подсказывала игнорировать этого человека, пойти в кабинет и запереться там. Но девушка решила нe замечать осторожный голос рассудка и устремилась навстречу чему-то неизведанному.
— Я хотела подышать, — объяснила она ему. — И я…
Тарик резко прервал ее:
— Ты рискуешь. Ты хоть это понимаешь?