— Дракс …
— Да?
— Я сейчас возвращаюсь в Дхуран, и со мной Саманта Маклеллан. Вообще это долгая история…
— И не надо ничего больше говорить, — рассмеялся Дракс. — Я и сам когда-то был в таком же положении. Могу догадаться по твоему голосу, что случилось. И если у тебя есть какие-то проблемы, чтобы уговорить ее выйти за тебя замуж, то… — тут голос Дракса пропал и связь прервалась.
Нет смысла перезванивать ему, подумал Вере. Что, в конце концов, он, Вере, мог возразить? Что брат его не так понял? Что, подобно всем влюбленным, Дракс автоматически переносит свое состояние на других? Кроме того, сейчас ему как никогда в жизни хотелось побыть наедине с собой.
Сэм абсолютно непричастна ко всей этой заварухе.
Агенты, которых они нанимали, слишком опытны, чтобы ошибиться, так что у Вере не было ни тени сомнения в том, что сказал ему Дракс. Значит, в качестве любовницы Сэм ему уже не нужна. Не было никакого смысла утверждать ее на эту роль, если не ей заплатил эмир.
Вихрь эмоций закрутился внутри него. Страх, злость, враждебность тянули его в прошлое, к потере матери. Но радость, нежность и чувство вины за то, что неверно судил о ней, словно легчайшей золотой цепочкой оплели его сердце.
По привычке он позволил более старым, темным эмоциям взять верх в этой борьбе. С ними он чувствовал себя в безопасности. Они не просили его ничего сделать, кроме как продолжать верить в то, во что он верил до сих пор. И конечно же, навсегда удалить Сэм из своей жизни.
Ему легко было бы сказать, что он изменил свое решение, и так же легко устроить, чтобы ее приняли назад в команду, где она могла бы продолжить свою работу. Ведь теперь уже не было никакой разумной причины, чтобы держать ее здесь, верно?
И тут же острая боль пронзила Вере от одной мысли, что Сэм уйдет навсегда. Сердце его гулко стучало, он весь напрягся от сознания, что может потерять ее.
А ведь он не сможет отослать ее назад! Вакансия картографа, скорее всего, уже занята, и вообще он с трудом представлял, что она могла бы спокойно вернуться к работе, как если бы ничего не случилось. У ее коллег наверняка бы нашлась куча ехидных вопросов. Он просто обязан защитить ее от всего этого!
Но если бы он не судил о ней неверно в самом начале… Хотя как он мог не подозревать ее при таких обстоятельствах?
И не было другого выбора, кроме как заняться любовью с ней?
Нет, не было — но только совсем по другой причине.
Вере вовсе не был горд тем, что он сделал. Но сейчас — для ее же блага — принц намеревался оставить Сэм в Дхуране до тех пор, пока он сам не найдет какой-нибудь приемлемый способ компенсировать ей те разрушения, которые нанесли ее карьере его подозрения.
И это единственная причина? Были ли его мотивы полностью бескорыстны и никак не связаны с его собственными желаниями?
Она будет жить в отдельных апартаментах, и он не будет посягать на ее личную территорию. Он найдет способ убедить Сэм, что ее присутствие в стране расценено исключительно как визит профессионального картографа. Устье реки Дхурани, там, где она впадает в море, никогда не было должным образом исследовано. Картографирование береговой линии было бы весьма ценной работой и, возможно, возместило бы тот ущерб, что он причинил ее карьере.
Но ведь он уже признал публично, что она его любовница.
Она может быть его любовницей и в то же время работать в Дхуране. Таким образом, он и устроил бы карьеру Сэм, и оставил бы ее рядом с собой. Рядом, чтобы… Чтобы что?
На этот вопрос Вере не мог позволить себе ответить.
Она села от принца как можно дальше и в течение всего полета даже не смотрела в его сторону.
Группа официальных лиц приветствовала их возле трапа. Сэм намеренно держалась в стороне — как и следовало бы в ее положении любовницы, — все в том же самом полевом костюме, в котором она была в пустыне. Но если бы девушка даже и надела что-то из новой одежды, она все равно держалась бы так же.
Ее взгляд остановился на одной из сопровождающих — молодой женщине, чьи темные глаза влажно блестели, когда она смотрела на Вере. В отличие от Сэм, она держалась гордо и прямо, ее темные очки были подняты на лоб, чтобы лучше был заметен чарующий блеск ее глаз.
Почему я только согласилась на это? — уже в который раз спрашивала себя Сэм. Глупо было рассчитывать на то, что Вере когда-нибудь полюбит ее. Она позволила себе увлечься собственными чувствами и романтикой пустыни. Это был просто мираж, вот и все. А реальность — вот она, перед ней. В реальности он оказался не тем мужчиной, каким она его представляла.
Теперь это был чужой человек, даже и одетый совсем по-другому. На нем был роскошный темно-синий шелковый халат, отделанный золотой тесьмой. Все — и его манеры и то, как держались окружавшие их люди, — говорило о том, кто он. Теперь она видела в выражении его лица надменность, которая раньше казалась ей просто погруженностью в себя.
В его жизни для нее не было места. Прошли дни, когда восточные правители держали своих женщин в гареме, где пустота их дней была заполнена ожиданием разделить ложе со своим господином, но Сэм подозревала, что и ее роль мало чем могла бы отличаться от традиционной.
Разодетая в шикарные платья, она была бы лишь символом процветания своего повелителя.
Взгляд Вере остановился на ее бледном лице.
Он мог бы сейчас же дать указания, чтобы Сэм посадили на самолет и отправили домой. Снабдив ее щедрой денежной компенсацией, он навсегда бы изгнал ее из своих мыслей. Он мог бы также предложить ей выгодную работу где-нибудь еще. Было много способов с ней рассчитаться, не усложняя себе жизнь, оставив ее здесь.
Вере коротко кивнул. Двое мужчин вышли вперед и поклонились Сэм.
В этот раз она была в машине одна. Вере ехал впереди.
С одной стороны дороги лежало море, изумительного сине-зеленого оттенка, с другой стороны широко и, приземисто раскинулся город с белыми кубиками домов и маковками мечетей. А затем, чуть в стороне от него, окруженная зеленым кольцом парковых деревьев, начиналась зона сверкающих стеклами небоскребов.
Вдоль дороги росли высокие пальмы, окруженные клумбами с какими-то пышными растениями. Сквозь затемненные стекла Сэм видела, как оборачивались водители встречных машин, чтобы посмотреть на их кавалькаду.
Они подъехали к высоким железным воротам. Хвосты изображенных на них павлинов переливались под лучами солнца, словно настоящие, и вставленные в них сине-зеленые камни были в точности такого же оттенка, что и глаза Вере. Вере. Она больше не должна даже мысленно называть его так. Теперь он для нее правитель Дхурана.
Покинув автомобиль, Вере стал подниматься по широкой мраморной лестнице, ведущей к портику с открытыми высокими дверями.
Глядя ему вслед, Сэм чувствовала, что начинает паниковать. Она показалась себе такой маленькой, одинокой и покинутой! И тут же рассердилась на себя за эти чувства.