Телохранителей Рыкова нигде не было видно – вероятно, их уже затолкали в микроавтобус. Дверца одного из джипов отворилась, из него вылез человек в белой рубашке и брюках «лайк», неторопливо направился через распахнутые ворота к зданию «вокзала». Это был Юрий Венедиктович Юрьев. Он прошел цепь штатских мальчиков, остановился в двадцати шагах от Парамонова и некоторое время разглядывал его, словно раздумывая, что с ним делать. Пси-пространство вокруг него ощутимо вздрагивало и шаталось, завивалось штопором и расплывалось опадающими волнами, и усмирять эти волны, грозившие затопить Посвященного и мир вокруг, было очень трудно. Уровень Сил, которыми владел кардинал Союза Девяти, был гораздо выше возможностей Парамонова, но он, понимая это, готовился дать бой, чтобы попытаться спасти друзей, хотя бы и ценой жизни.
– Что вам угодно, кардинал? – сдержанно спросил Иван Терентьевич. – По какому праву вы нас задерживаете?
– По праву сильного, – с любезной полуулыбкой ответил Юрий Венедиктович. – Мне нужен Соболев. Вы знаете, где он прячется. Предлагаю обмен: я вам свободу, вы мне адрес.
– Я не знаю, где прячется Соболев, – ровным голосом сказал Парамонов. – И никто из тех, кто сейчас со мной, не знает. Герман напрасно пытал Ульяну.
– А где сам господин Рыков? Неужели вам удалось его нейтрализовать?
– Он недооценил кое-кого из моих друзей и, возможно, лишился глаза.
– Вот как? – Юрьев озадаченно скрестил руки на груди. – Может быть, и я вас недооцениваю?
– Может быть. Хотя, судя по эху, вы пришли сюда не один, с вами координатор. Или я ошибаюсь?
– Его здесь нет. – Юрьев подумал и добавил: – Пока. Он появится, как только я дам сигнал. Вам придется побыть моим пленником, Иван Терентьевич.
– Ради чего?
– Я уже сказал: мне нужен Соболев. Вы с друзьями позовете его, он приедет, и я вас отпущу.
Иван Терентьевич засмеялся. Юрьев смерил его недоуменным взглядом.
– Что вас развеселило?
– Вы напомнили мне героя Маяковского: «Я человек с крупными запросами… Я зеркальным шкафом интересуюсь» [35] . Помните? А если мы откажемся?
– Тогда я напомню вам в ответ слова Дюма-отца: «Поверьте, друг мой, не заслуживает доверия человек, предпочитающий плохое хорошему» [36] . Вам все равно придется сделать то, что я от вас прошу, только уже на других условиях. Вы же знаете кредо Союза: мы всегда добиваемся поставленной цели.
– К сожалению, это правда. Но самое плохое, чего вы не видите, – это то, что цели ваши изменились. До сих пор Аморфы и иерархи «розы реальностей» уравновешивали друг друга, не позволяя кому-нибудь слепо экспериментировать с целыми Вселенными – слоями «розы». Но теперь этот механизм поломан, равновесие нарушено, в ряды иерархов проник вирус властолюбия…
– Мы не судьи иерархов, – холодно перебил Посвященного кардинал. – Они вправе делать то, что им хочется делать.
– Конечно, – грустно согласился Иван Терентьевич, – вправе. Но границы «розы» не являются непреодолимыми, ржавчина отношений иерархов просочилась и в нашу реальность, отразилась на всех уровнях бытия, на всех людях, в том числе – и в первую очередь! – на вас. Разве деятельность Рыкова не есть попытка занять другой уровень властвования в Союзе? А ваши усилия повлиять на Соболева, способного нарушить равновесие социума не в вашу пользу, разве не являются попыткой изменить свой личный статус?
– Он нужен не мне, – еще более холодным тоном ответил Юрьев. – Действия Соболева действительно угрожают социуму дестабилизацией, Союз не может не реагировать на такие процессы, не изучать их причины и… не устранять, если понадобится. Итак, каково ваше решение?
– Я должен обсудить ваш ультиматум с друзьями. Если мы откажемся…
– Мы вас заставим, Иван Терентьевич.
– Если мы откажемся, – закончил Парамонов, – вряд ли победа достанется вам легко, кардинал. Вы один, нас трое Посвященных, старейшины Круга узнают о нападении…
Юрьев сделал пренебрежительный жест.
– Традиции Круга требуют пересмотра, мы просто подтолкнем Сход Круга к этому решению. Но, во-первых, я не один…
Из двери ангара в полусотне метров от здания «вокзала» вышел человек в знакомом темно-сером костюме и направился к ним. Парамонов узнал Рыкова, вздрогнул. Хотя он и знал о возможностях кардиналов выживать в условиях, в которых любой нормальный человек неминуемо погиб бы, все же не ждал, что Герман Довлатович восстановится так быстро.
Рыков остановился рядом с Юрьевым. Правый глаз его был залеплен пластырем, но левый смотрел на Парамонова с обычным кажущимся безразличием и кротостью.
– Во-вторых, у нас есть то, чего нет у вас, – продолжал Юрьев снисходительным тоном, – то есть гипногенераторы «удав». Вы знаете их возможности. Не хотелось бы их применять, но если придется…
– Ответ будет…
– Нет! – появился за спиной Ивана Терентьевича Горшин. За ним из двери вышли Балуев и Ульяна, сумевшая почти полностью прийти в себя и поддержать мужчин.
– Дайте нам пройти, – шагнул вперед Тарас, стряхивая с кистей рук на бетон площади перед «вокзалом» брызги золотистого сияния. – Мы никому не причинили зла, не собираемся вмешиваться ни в дела Союза, ни в разборки между кардиналами, не планируем никаких враждебных действий. Мы только защищаемся. Оставьте нас в покое!
Юрьев и Рыков переглянулись. Василий смотрел на ожившего Германа Довлатовича сузившимися глазами, и во взгляде его плавилось грозное обещание вернуть кардинала аду, откуда он сумел выбраться.
– Жаль, что вы нас не поняли, – тихо проговорил Рыков. – С вами или без вас мы все равно добьемся своего. В конце концов, жизнь одного-двух Посвященных – ничто по сравнению с тайной Круга. Коррекция реальности допускает и не такие жертвы.
– Вы не можете отвечать за весь Круг, – так же тихо произнес Парамонов. – Союз Девяти давно перестал корректировать реальность во имя самой реальности, он сохраняет лишь себя. Иначе зачем Герману надо было убивать генерала Ельшина и отбирать у него файл связи с Конкере? Он что, заботился о Союзе? Не думаю. Контакт с Соболевым ему нужен тоже для защиты Союза? Тогда почему вы действуете несогласованно? Он – отдельно от вас, вы – от него? Продолжать?
– Не стоит, – небрежно сказал Юрьев. – Мы разберемся с Германом Довлатовичем.
– Тогда пропустите нас.
– Сожалею, – развел руками Юрий Венедиктович, и в тот же момент кардиналы нанесли страшный – по мощи и неожиданности – пси-удар по группе Посвященных, изменивший их восприятие реальности мира и заставивший напрячь все силы для защиты.
Василий выбыл из борьбы в тот же миг, поэтому в первое время ничем не мог помочь своим соратникам. Его ощущения можно было описать немногими словами: удар по голове – огонь в жилах – острая боль во всех нервных узлах – оглушительный шум в ушах – головокружение – шок – потеря сознания… Затем заработала его подсознательная врожденная система адаптации и защиты, включаемая инстинктом самосохранения, и сознание вернулось к нему. Однако картина, которую он увидел, повергла его в новое шоковое состояние.