За которым уже сидели его близкие.
Несмотря на несколько часов, которые она поспала днем, Джулия никогда в жизни не ощущала такой усталости. И поскольку она отвергла предложение Роуз, идти ей было некуда. Кроме как к своему автомобилю.
Она и пошла, отцепила поводок от ошейника Гораса, чтобы он мог запрыгнуть на пассажирское сиденье, сама села за руль, попыталась обдумать ситуацию. Она прекрасно относилась к Роуз Твитчел, но та наверняка хотела отдохнуть после долгого и насыщенного событиями дня. Кроме того, Роуз захочет узнать, что можно сделать — если можно — для спасения Дейла Барбары. Обратится к ней за идеями, а они у Джулии отсутствовали напрочь.
Все это время Горас смотрел на хозяйку, стоящими торчком ушами и яркими глазками спрашивая: и что теперь? Глядя на него, она подумала о женщине, которая потеряла свою собаку, Пайпер Либби. Та приняла бы ее и предоставила кровать, не докучая разговорами. После ночи крепкого сна к Джулии вернулась бы способность думать. Может, она даже смогла бы строить какие-то планы.
Джулия завела «приус» и поехала к церкви Конго. Но нашла, что дом преподобной темен, а к двери прикноплена записка. Джулия вытащила кнопку, с запиской вернулась к автомобилю, прочитала ее при свете лампочки под крышей.
«Я ушла в больницу. Там стреляли».
Джулия застонала, но, как только Горас начал подвывать, пытаясь поймать ритм, заставила себя замолчать. Она вернулась к дому и прикнопила записку на прежнее место на случай, если другой прихожанин с грузом проблем на своих плечах придет повидаться с единственным оставшимся в Милле пастырем.
А куда теперь? Все-таки к Роуз? Но Роуз уже наверняка спит. В больницу? Джулия смогла бы заставить себя поехать туда, несмотря на шок и усталость, если б эта поездка имела какую-то цель, да только теперь не было газеты, в которой она могла написать о случившемся там, а без газеты Джулия не видела смысла смотреть на новые ужасы.
Задним ходом она вернула «приус» на Главную улицу и ехала безо всякой цели, пока не добралась до пересечения с Престил-стрит. Три минуты спустя ее автомобиль уже стоял на подъездной дорожке Андреа Гриннел. Однако и в этом доме не горело ни единого окна. Никто не ответил и на ее тихий стук. Не зная, что Андреа крепко спит, Джулия предположила, что та или пошла к своему брату, или осталась на ночь у кого-то из подруг.
Горас при этом сидел на коврике у двери, смотрел на хозяйку и ждал, когда она что-нибудь предпримет, как и происходило всегда. Но Джулия понятия не имела, что же ей теперь делать, и слишком устала, чтобы ехать куда-то еще. Она практически не сомневалась, что, вернувшись на дорогу, тут же с нее съедет и во что-нибудь врежется, убив их обоих.
И думала Джулия не о горящем здании, в котором осталась вся ее жизнь, а о том, как выглядел полковник Кокс, когда она спросила его: бросили ли их, жителей Честерс-Милла?
«Нет, ни в коем разе», — без запинки ответил он. Но, произнося эти слова, не решался смотреть на нее.
На крыльце стоял диван-качалка. При необходимости она могла улечься и на нем. Но возможно…
Джулия попыталась открыть дверь и обнаружила, что она не заперта. Джулия замялась, Горас — нет. В полной уверенности, что его везде встретят с распростертыми объятиями, он без задержки вошел в дом. Джулия последовала за ним на другом конце поводка, думая: Теперь решения принимает моя собака. Вот до чего дошло.
— Андреа! — позвала она. — Анди, ты здесь? Это Джулия.
Наверху Андреа лежала на спине и храпела, как дальнобойщик, гнавший без отдыха четыре дня. Шевелилась только одна ее часть: левая ступня продолжала подергиваться.
В гостиной царил сумрак, но не полная тьма: на кухне Анди оставила включенной лампу, работающую на батарейках. И стоял характерный запах. Даже при открытых окнах, но при полном отсутствии ветра запах рвоты завис в воздухе. Кто-то говорил, что Андреа больна. Вроде бы у нее грипп?
Может, и грипп, но, возможно, и ломка, если у нее закончились таблетки, которые она принимала.
В любом случае речь шла о болезни, а больные люди, как правило, не хотели оставаться в одиночестве. И это означало, что дом пуст. А Джулия так устала. У противоположной стены стоял удобный длинный диван, который так и манил к себе. Если Анди придет завтра и найдет здесь ее, Джулию, она поймет.
— Возможно, даже угостит меня чашкой чаю, — сказала Джулия. — И мы над всем этим посмеемся. — Хотя в тот момент казалось, что больше она уже никогда и ни над чем смеяться не сможет. — Пошли, Горас.
Джулия отцепила поводок и потащилась через комнату. Горас наблюдал, пока она не легла и не подложила диванную подушку под голову. Тогда улегся и он, положил морду на лапу.
— Хороший мальчик, — похвалила его Джулия и закрыла глаза. И увидела глаза Кокса, которые никак не хотели встретиться с ее глазами: Кокс думал, что они надолго останутся под Куполом.
Но телу ведомо сострадание, недоступное мозгу. Джулия заснула, и ее голова находилась менее чем в четырех футах от конверта из плотной коричневой бумаги, который Бренда пыталась передать ей этим утром. В какой-то момент Горас забрался на диван и свернулся калачиком у ее колен.
Такими и нашла их Андреа, когда спустилась вниз утром двадцать пятого октября, впервые за последние годы чувствуя себя истинной Андреа.
В гостиной дома Эвереттов собрались четверо: Линда, Джекки, Стейси Моггин и Расти. Он раздал всем стаканы с ледяным чаем, потом рассказал о своих находках в подвале «Похоронного бюро Боуи».
Первый вопрос задала Стейси, сугубо практичный:
— Вы не забыли запереть дверь?
— Нет, — ответила Линда.
— Тогда дайте мне ключ. Нужно вернуть его на место.
Мы и они, вновь подумал Расти. Вот о чем пойдет разговор. О чем он уже идет. Наши секреты. Их сила. Наши планы. Их намерения.
Линда передала ключ, потом спросила Джекки: не доставили ли девочки хлопот?
— Никаких припадков, если ты об этом. Спали, как овечки, пока вы отсутствовали.
— И что мы собираемся теперь делать? — спросила Стейси. Миниатюрная, но целеустремленная. — Если вы хотите арестовать Ренни, в этом нам четверым придется убеждать Рэндолфа. Нам, трем женщинам, как патрульным, Расти — как патологоанатому.
— Нет! — одновременно воскликнули Джекки и Линда. Джекки — решительно, Линда — в страхе.
— У нас только гипотеза, а не вещественные доказательства, — добавила Джекки. — Я сомневаюсь, что Пит Рэндолф поверит нам, даже если бы мы располагали фотографиями, на которых Большой Джим ломает Бренде шею. Он и Ренни теперь повязаны, вместе утонут или выплывут. И большинство копов будут на стороне Пита.
— Особенно новые. — Стейси пригладила пушистые волосы. — В большинстве своем они неумны, но готовы выполнить любой приказ. И им нравится ходить с оружием. Плюс, — она наклонилась над столом, — сегодня их стало на шесть или восемь больше. Ученики старшей школы. Здоровые, глупые, энергичные. Они чертовски меня пугают. И вот что еще. Тибодо, Сирлс и Ренни-младший просят новеньких порекомендовать кого-то еще, через пару дней у нас будет не полиция, а армия тинейджеров.