Он обнимал Джекки за талию. Женщина еще не пришла в себя. Герцог заметил кровь на рукаве рабочей куртки Карвера с надписью на спине «Я ЗАПРАВИЛСЯ БЕНЗИНОМ В МИЛЛЕ СО СКИДКОЙ».
На стороне Моттона появилась еще одна пожарная машина. Первые две перекрыли дорогу, образовав букву «V». Пожарные уже выскочили из кабин и раскатывали рукава. Герцог слышал сирену «скорой», приближающуюся со стороны Касл-Рока. А где наша? — задался он вопросом. Тоже отправилась на эти чертовы учения? Ему бы не хотелось так думать. Да кто в здравом уме мог отправить «скорую» к пустому горящему дому?
— Вроде бы здесь невидимый барьер… — начал Ренни.
— Да, я понял, — оборвал его Герцог. — Не знаю, что это значит, но я понял. — Он оставил Ренни и направился к своей подчиненной, из носа которой все еще капала кровь, не увидев, как у оскорбленного второго члена городского управления полыхнули красным щеки. — Джекки! — Герцог мягко положил руку ей на плечо. — Ты в порядке?
— Да. — Она коснулась пальцем своего носа. — Он не выглядит сломанным? По ощущениям — он не сломан.
— Он не сломан, только распухает. Но я уверен, что к Празднику жатвы нос придет в норму.
Она слабо улыбнулась.
— Чиф, — к ним подошел Ренни, — я действительно думаю, что мы должны кому-то об этом сообщить. Если не в Министерство национальной безопасности, по здравом размышлении я понял, что это перебор, тогда, возможно, в полицию штата.
Герцог отодвинул его в сторону. Мягко, но недвусмысленно. Почти что оттолкнул. Пальцы Ренни сжались в кулаки, но тут же разжались. Жизнь свою он выстроил так, что по большей части толкал сам, не позволяя толкать его, но это нисколько не отменяло простой истины: кулаки — для идиотов. Примером тому его сын. Но оскорбления следовало помнить и заставлять за них расплачиваться. Обычно позже… и так получалось даже лучше.
Месть становилась слаще.
— Питер! — Герцог позвал Рэндолфа. — Свяжись с Центром здоровья и спроси, где их чертова «скорая»! Я хочу видеть ее здесь!
— Это может сделать Моррисон. — Рэндолф достал фотоаппарат из своего патрульного автомобиля, чтобы заснять место аварии.
— Ты можешь это сделать, и немедленно.
— Чиф, я не думаю, что Джекки так уж сильно ударилась, а кроме нее…
— Если я захочу узнать твое мнение, Питер, я им обязательно поинтересуюсь.
Рэндолф бросил было на чифа злобный взгляд, но, оценив выражение лица Герцога, кинул фотоаппарат на сиденье и схватился за мобильник.
— Что произошло, Джекки? — спросил Герцог.
— Я не знаю. Сначала почувствовала покалывание, как бывает, если коснешься рукой штырей штепселя, который вставляешь в розетку. Это ушло, но потом я ударилась… и я не знаю, обо что я ударилась.
— А-а-а-х! — выдохнула толпа.
Пожарные направили рукава на горящий лесовоз, но за ним струи обо что-то ударялись и возвращались к пожарным, а брызги образовывали в воздухе яркие радуги. За свою жизнь Герцог не видел ничего подобного… разве что в мойке для автомобилей, когда ты сидишь в кабине и наблюдаешь, как струи воды под высоким давлением бьются о ветровое стекло.
Потом он увидел радугу и на стороне Милла, только маленькую. Одна из зевак — Лисса Джеймисон, городской библиотекарь — направилась к этой радуге.
— Лисса, не подходи туда! — крикнул Герцог.
Она его проигнорировала. Напоминала загипнотизированную. Встала в нескольких дюймах от того места, где струи высокого давления били по прозрачному воздуху и отлетали назад, раскинула руки. Герцог видел капельки водяного тумана, заблестевшие на ее волосах, которые она собрала на затылке в пучок. Маленькая радуга исчезла, потом сформировалась вновь, за спиной Лиссы.
— Ничего, кроме тумана! — крикнула она, и в ее голосе слышался восторг. — Там столько воды, а здесь ничего, кроме тумана! Как от увлажнителя воздуха.
Питер Рэндолф поднял мобильник и покачал головой.
— Сигнал есть, но дозвониться я не могу. Наверное, все эти люди, — он обвел толпу рукой, — перегрузили сеть.
Герцог не знал, возможно ли такое, но действительно практически все или с кем-то разговаривали, или фотографировали. За исключением Лиссы, которая по-прежнему вела себя, как лесная нимфа.
— Приведи ее сюда, — приказал Герцог своему заместителю. — Приведи ее сюда до того, как она вытащит магический кристалл или что-то еще в этом роде.
По лицу Рэндолфа ясно читалось, что подобные поручения кажутся ему недостойными уровня жалованья, которое получал, но он пошел.
Герцог хохотнул. Коротко, но искренне.
— Что, скажи на милость, ты увидел здесь смешного? — спросил Ренни. Со стороны Моттона подъезжало все больше и больше копов из Полицейского управления округа. И если Перкинс продолжит топтаться на месте, копы из Касл-Рока возьмут ситуацию под свой контроль. То есть вся слава достанется им.
Герцог перестал смеяться, но улыбка не сошла с лица. Его, похоже, происходящее не пугало.
— Это полная мутня, — произнес он наконец. — Твое ведь словечко, Большой Джим? И поверь моему опыту, когда имеешь дело с полной мутней, без смеха никак не обойтись.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь! — Ренни чуть ли не кричал.
Братья Динсморы отступили от него и спрятались за отца.
— Я знаю, — мягко сказал Герцог. — И это нормально. Но тебе надо прямо сейчас понять следующее: я — старший офицер правоохранительных органов на месте катастрофы, по крайней мере до приезда шерифа округа, а ты — член городского управления. Здесь у тебя никакого официального статуса нет, поэтому я хочу, чтобы ты отошел в сторону. — Герцог указал на желтую ленту, которую натягивал патрульный Генри Моррисон, для чего тому пришлось переступить через два крупных обломка фюзеляжа. — Я хочу, чтобы все отошли и не мешали нам выполнять свою работу! Следуйте за членом городского управления Ренни. Он отведет вас за желтую ленту.
— Я тебе спасибо за это не скажу, Герцог.
— На что мне совершенно наплевать, и да благословит тебя Бог. Немедленно покинь мою территорию. И пожалуйста, обойди ленту. Незачем Генри натягивать ее дважды.
— Чиф Перкинс, я хочу, чтобы ты запомнил, как сегодня разговаривал со мной. Потому что я точно это запомню.
Ренни широким шагом направился к ленте. Остальные зеваки последовали за ним, большинство оглядывались на водный туман, сверкающий перед измазанным черным дымом барьером и образующий влажное пятно на асфальте и обочинах. Двое или трое наиболее наблюдательных (среди них и Эрни Кэлверт) уже заметили, что барьер в точности повторяет границу между Моттоном и Миллом.
Ренни ощутил детское желание грудью разорвать ленту, которую натягивал Хэнк Моррисон, но сдержался. Обходить ленту, правда, не стал, не захотел трепать о лопухи брюки марки «Ленде энд», которые обошлись ему в шестьдесят долларов. Прошел под лентой, подняв ее над головой. Из-за внушительного живота нагнуться не получилось бы.