Дожидаясь возвращения остальных членов общества «Чоубар», Йен, Бен и Шири уныло коротали минуты среди руин старого особняка. Каждый был погружен в собственные мысли.
Бен предпочел свое излюбленное укромное местечко, вскарабкавшись на голую балку, горизонтально пересекавшую фронтон Дворца. Он частенько забирался на этот насест и, устроившись ровно посередине и свесив ноги, смотрел на огни города и силуэты дворцов и кладбищ, обрамлявших извилистые берега реки Хугли, пересекавшей Калькутту. Он мог сидеть наверху часами безмолвно, даже не удосуживаясь обратить взор вниз. Члены общества «Чоубар» с уважением относились к странной привычке, одной из многих в его диковинной коллекции причуд, которыми он разнообразил свое поведение. Ребята также научились мириться с затяжными периодами меланхолии, каждый раз неизбежно наступавшими после того, как он спускался с небес на землю.
Сидя во дворике Дворца полуночи, Йен украдкой покосился на друга. Он решил дать Бену напоследок насладиться пиршеством духа. Между тем сам он вернулся к занятию, которое придумал для себя с Шири: весь последний час он пытался втолковать девочке азы шахмат. Для этого они воспользовались доской, хранившейся членами общества «Чоубар» в штаб-квартире. Фигуры ребята приберегали для ежегодных чемпионатов, которые проводились в сентябре. Их неизменно выигрывала Изобель, гордившаяся своим почти оскорбительным превосходством.
— Существует две теории о стратегии игры в шахматы, — объяснял Йен. — На самом деле их тысячи, но основных всего две. Согласно первой, ключевые фигуры на доске занимают второй ряд — король, конь, ладья, ферзь и так далее. Эта теория отводит пешкам роль фигур для размена в развитии тактики игры. Вторая теория, наоборот, утверждает, что пешки могут и должны находиться на острие атаки, и что умный стратег должен использовать их для наступления, если желает победить. Откровенно говоря, по мне, обе теории не работают, но Изобель — ярая сторонница второй.
Упомянув подругу, Йен вновь ощутил тревогу, гадая, где она может пропадать. Шири заметила выражение рассеянности на его лице и спасла его от печальных мыслей, задав новый вопрос по поводу игры.
— А в чем разница между тактикой и стратегией? — спросила она. — Это чисто техническая проблема?
Йен задумался над вопросом Шири, и у него закралось подозрение, что ответа он не знает.
— Разница в терминах, она чисто теоретическая, — раздался с высоты уверенный голос Бена. — Тактика — это совокупность маленьких шагов, которые ты предпринимаешь, чтобы дойти до какого-то места. Стратегия — шаги, которые ты делаешь, когда идти некуда.
Шири подняла голову и улыбнулась Бену.
— Ты играешь в шахматы, Бен? — поинтересовалась она.
Бен не отозвался.
— Бен с сожалением относится к шахматам, — пояснил Йен. — По его мнению, шахматы — это второй способ самого бесполезного использования человеческого разума.
— А первый? — весело уточнила Шири.
— Философия, — провозгласил Бен со своей дозорной вышки.
— Бен dixit, [11] — резюмировал Йен. — Почему бы тебе не слезть? Сейчас все вот-вот подойдут.
— Я подожду, — ответил Бен, возвращаясь к себе на небеса.
Он спустился вниз только через полчаса, когда Йен углубился в объяснения, как ходит конь, а у входа во дворик Дворца полуночи появились Рошан и Сирах. Вскоре прибыли и Сет с Майклом. Компания уселась вокруг небольшого костерка. Йен разжег его, пустив в дело остатки запаса сухих дров, который ребята держали в закрытой и защищенной от дождя нише в задней части Дворца. От пламени костра на лица ребят ложились медные блики. Бен передал по кругу бутылку с водой, хоть и не очень свежей, но по крайней мере не зараженной болезнетворными бактериями.
— Разве мы не подождем Изобель? — спросил Сирах, явно обеспокоенный отсутствием предмета своей безответной любви.
— Возможно, она не придет, — сообщил Йен.
Друзья оторопело уставились на него. Йен коротко пересказал состоявшуюся днем беседу с Изобель. Когда он говорил, лица друзей все больше мрачнели. Закончив, Йен отметил, что подруга настаивала, чтобы они обобщили результаты поисков, наметили, что делать в первую очередь, и распределили обязанности независимо от того, придет она или нет.
— Хорошо, — согласился Сирах взволнованно. — Я расскажу, что мы выяснили, и тотчас побегу искать Изобель. Только этой упрямице могло прийти в голову отправиться на экскурсию ночью, одной, не сказав куда. Как ты мог отпустить ее, Йен?
Рошан поспешил на помощь Йену.
— С Изобель не спорят, — напомнил он, положив руку на плечо Сираху. — Ее слушаются. Расскажи про ребус, а потом мы вместе отправимся за ней.
— Ребус? — не поняла Шири.
Рошан кивнул.
— Мы нашли дом, Шири, — пояснил Сирах. — Вернее, мы знаем, где он.
Лицо Шири вмиг просияло, а сердце учащенно забилось. Мальчики подсели поближе к огню, и Сирах извлек листок бумаги. На нем характерным почерком самого тщедушного члена общества «Чоубар» были написаны строки каких-то стихов.
— Это что? — спросил Сет.
— Поэма, — ответил Сирах.
— Читай, — велел Рошан.
«1. Город, который я люблю — большой и темный
дом лишений, очаг проклятых душ, кому никто не
откроет двери и сердце.
2. Город, который я люблю, влачит жизнь на закате,
в сумерках, позабыв о величии.
3. Город, который я люблю, поражен болезнью, в
тени проклятия оскудели души, и пущены с молотка состояния.
4. Город, который я люблю, не любит никого и не ведает покоя, —
стены башни, которая возносит в мучительную неопределенность
нашей судьбы, и путы проклятия, написанного кровью.
5. Город, который я люблю, —
большого хоровода карусель обмана и бесчестья.
6. Город, который я люблю, —
базара образ и зеркало моей скорби…»
Ребята словно онемели после того, как Сирах прочитал поэму. На миг лишь потрескивание дров в пламени и далекий голос города разбавляли шелест ветра.
— Я знаю стихи, — пробормотала Шири. — Они взяты из одной книги моего отца. Ими завершается моя любимая история, притча о слезах Шивы.
— Точно, — подтвердил Сирах. — Мы до вечера просидели в Бенгальском промышленном институте. Фантастическое здание, чуть ли не руины, где накопились этажи архивов, а комнаты погребены под слоем пыли и мусора. Там были крысы, и я уверен, что если бы мы пришли ночью, то увидели бы, что еще скрывается…
— Ближе к делу, Сирах, — прервал его Бен. — Пожалуйста.
— Хорошо, — согласился Сирах, оставив до лучших времен свой азарт охотника за привидениями. — Вкратце, после нескольких часов поиска — о чем я не стану распространяться, учитывая обстановку — мы наткнулись на связку документов, принадлежавших твоему отцу. Они хранились в институте с 1916 года, со дня катастрофы на Джитерс Гейт. Среди документов лежала рукопись его книги; и хотя нам не разрешили ее взять, мы получили возможность изучить текст. И нам повезло.