«Может, я просто устал от блондинок? — невесело пошутил над собой Никос, выходя на террасу и держа в руке, наполовину пустую бутылку шампанского, которую он прихватил с подноса. — Если так, то тогда понятно, почему мне в голову запала Рина».
Она так и не принесла ему шампанское и закуски, но Никос нисколько не сомневался в том, что вспыхнувшее между ними притяжение не было игрой его воображения. Рина заинтриговала его сразу и так сильно, как в последнее время еще не удавалось ни одной женщине. Вернувшись в бальный зал и не обнаружив ее там, он был раздосадован и огорчен.
Дойдя до конца сада, Никос уже был готов повернуть назад, как вдруг смутно вспомнил, что его мать, когда-то работавшая во дворце, рассказывала о какой-то потайной калитке в стене, за которой была тропинка, ведущая к уединенной бухте.
Насмехаясь над собой, Никос снял с ветки один из китайских фонариков, освещавших дорожку, и пошел вдоль стены, выискивая следы скрытой калитки, которая действительно обнаружилась за кустами роз. Он толкнул ее, ожидая, что теперь-то ему придется вернуться, так как она окажется запертой, но, к его удивлению, калитка была открыта. Никосу ничего не оставалось, как пройти весь путь до конца и узнать, к какой такой уединенной бухте она ведет.
Тропинка закончилась перед пещерой, для входа в которую Никосу пришлось нагнуть голову. В ней было сухо — должно быть, прилив сюда не доходил, — хотя в ней слабо пахло морем. Другой конец пещеры выходил на пляж — Никос увидел, как поблескивала вода с отражавшейся в ней луной.
Выйдя на пляж, он тут же остолбенел. Сердце сильно и гулко забилось в груди. На секунду он даже подумал, что ему это привиделось, но женщина, стоявшая чуть сбоку, в нескольких метрах от него, была, несомненно живой. И ее фигуру в форме песочных часов, нельзя было спутать ни с какой другой.
Китти полежала на воде, поплавала, немного устала, снова легла на спину и, покачиваясь на волнах, смотрела в ночное небо, усыпанное звездами. Она чувствовала себя свободной, дерзкой и бесстрашной в своем наряде Евы. Было что-то чувственно-возбуждающее и греховное в воде, ласкающей ее обнаженное тело.
«Если бы Василис видел меня сейчас, вряд ли бы он стал отпускать в мой адрес всякие колкости, касающиеся моей закомплексованности!» — подумала Китти, переворачиваясь на живот.
В свете луны темный пляж казался каким-то сказочным. По обе стороны от него были огромные валуны, а рядом с одним из них… Несмотря на плохое зрение, Китти рассмотрела очертания несомненно мужского силуэта. Сердце у нее ушло в пятки.
«Неужели Василис последовал за мной?» — стараясь не поддаваться панике, подумала Китти, но ее охватил ужас. Это мог быть только Василис — кто еще знал об этой тропинке, что вела сюда из дворца? Китти вспомнила его похотливый взгляд. Во дворце Василис вряд ли бы ее тронул, но здесь, когда их никто не видит и не слышит…
Луна скрылась за тучами, и на пляже стало совсем темно. Китти тут же этим воспользовалась. Она, как могла бесшумно, подплыла к берегу и спряталась за валуном, напряженно вслушиваясь в тишину. Сердце в груди заколотилось как бешеное, когда она, выглянув из-за валуна, увидела, что мужчина двинулся к воде.
— Рина? — услышала Китти. — Опять сачкуешь? Я тебя ловлю за этим уже второй раз за вечер. Разве тебе платят за это?
От шока Китти на несколько секунд лишилась дара речи.
— Вы?! — не удержалась она от удивленного возгласа, когда тучи разошлись и в свете луны она увидела скульптурно очерченные черты лица Никоса Ангелаки. — Вы в курсе, что вы нарушаете частные владения? — резко осведомилась она, хотя ее нагота вынуждала ее оставаться под прикрытием валуна.
— Я-то в курсе. Более того, я гость принца Себастьяна и имею право ходить повсюду, — холодно ответил Никос. — По-моему, единственный кто нарушает право частной собственности, — это вы. Если, конечно, принц Себастьян не позволил пользоваться пляжем персоналу дворца. А может, у вас есть особое разрешение здесь находиться, Рина?
Китти задохнулась от его намека. Одновременно она взвешивала в уме, может ей стоит, наконец, открыть этому наглецу глаза, с кем и как он разговаривает?
«Если бы я не была голой!» — в отчаянии подумала она.
— Что вы здесь делаете? — понизила она голос. — Вечер еще не закончился.
Никос пожал плечами:
— Мне стало жарко, и я решил прогуляться. Должен признаться, что вас я ожидал встретить здесь меньше всего.
— Вы должны были как-то дать понять, что вы здесь, — вырвалось у Китти. — Я была уверена, что я одна. — Стоило ей подумать о том, что Никос стал свидетелем ее стриптиза, как от охватившего ее стыда Китти чуть не застонала. Оставалось лишь надеяться, что он явился на пляж после того, как она вошла в море, но Никос безжалостно лишил ее даже этой надежды.
— Я не хотел вас напугать, — протянул он. У Китти возникло ощущение, что он забавляется, и его голос это подтверждал. — К тому же, какой мужчина в здравом уме станет прекращать шоу, невольным свидетелем которого он стал? Как раз наоборот. Я старался ничем не выдать своего присутствия. — Он намеренно помедлил, прежде чем мягко закончить: — Должен признаться, вы произвели на меня неизгладимое впечатление, Рина. Я должен поблагодарить вас за доставленное мне удовольствие наблюдать за тем, как вы обнажаетесь.
От стыда Китти закрыла глаза.
— Если бы вы были джентльменом, вы закрыли бы глаза! — вне себя от смущения выкрикнула она.
На пустынном пляже раздался сочный смех Никоса.
— В том-то и дело, что я никогда им не был и не собираюсь становиться, Рина, — посмеиваясь, сообщил он. — Я отщепенец, а имея деньги, могу позволить себе делать все, что захочу. — В его голосе послышалась обволакивающая ее хрипотца. — И можете мне поверить, что я уже давно не испытывал такого удовольствия, которое вы мне доставили, Рина.
Китти была шокирована этим заявлением и не знала, что ответить. Обхватив себя руками, она осторожно выглянула из-за валуна.
Глядя на ее блестевшие в свете луны обнаженные плечи и густую массу волос, мокрыми прядями лежавших на плечах, Никос почти зачарованно подумал, что она похожа на неотразимую мифическую сирену.
Когда Никос увидел Рину на пляже, первой его мыслью было, что она пришла сюда, чтобы встретиться с любовником. Однако никакого любовника он так и не обнаружил. Никос был вынужден сознаться самому себе: когда она стала раздеваться, а затем побежала к морю, он был настолько поражен, что мог только молча на нее смотреть.
Обнажившись, гадкий утенок на его глазах превратился в прекрасного лебедя. В бледных лучах луны он мог видеть каждый изгиб, каждую впадинку ее безусловно сексуального тела, блестевшего как тусклое серебро. Когда Рина распустила волосы и они водопадом заструились по ее спине, у него пересохло во рту, а когда она сняла с себя лифчик, представляя ему на обозрение свою полную грудь, Никос со свистом выдохнул воздух.