— Я на это надеюсь, ma petite.
Эмили вздохнула, глядя на мрачное лицо Люка, затем осмотрелась вокруг.
Снаружи замок показался ей тяжеловесным, зато внутри он производил впечатление легкого и воздушного. Солнечный свет лился сквозь высокие окна, отражаясь от светлых дубовых панелей и стен кремового цвета. Эмили ощутила, как постепенно поддается очарованию замка.
Ее взор обратился к многочисленным портретам, украшавшим стены. Полотна были старыми и, очевидно, бесценными.
— Познакомься с членами семьи, — с усмешкой сказал Люк, проследив за ее взглядом. — Это портреты моих предков. Самые последние в этом ряду — мои родители: Жан-Луи и Селина.
Внешне Люк очень походил на своего красивого отца.
— Твои родители тоже живут здесь?
— Нет. Они скончались. Их брак не был счастливым. Скорее это было деловое соглашение между двумя зажиточными семьями. Семья моей матери владела виноградниками, которые после свадьбы перешли в семью Вайон.
— Твои родители не любили друг друга?
Люк невесело рассмеялся.
— Нет. Мой отец был холодным, а мать глубоко ранимой. Она была с ним несчастна. Ее так поразило наше семейное предание о трагической гибели жены Рене, что она почувствовала… в общем, она повторила эту ужасную историю.
Эмили нахмурилась.
— Ты хочешь сказать, что твоя мать разбилась, бросившись из окна башни?
— Да.
— Какой ужас! Сколько тебе было лет?
— Пятнадцать.
— Не могу поверить в это, — прошептала Эмили.
Ведь в пятнадцать лет Люк так нуждался в родительской любви и заботе! Неужели страшная трагедия и стала причиной его нежелания показывать свои эмоции? Больше не имело значения, что они заклятые враги. Эмили представила себе весь ужас пятнадцатилетнего мальчика.
— Почему ты никогда не рассказывал мне об этом? — спросила Эмили, непроизвольно протягивая руку, чтобы успокоить его. — Ты ни разу не упомянул о своих родителях.
А Эмили была слишком застенчивой, слишком неуверенной, чтобы совать нос в его личную жизнь.
Но, взглянув на холодное, отстраненное лицо Люка, Эмили поняла, что он не нуждается в ее сочувствии, и в отчаянии отдернула руку. Она была посторонней, когда он женился на ней, и с тех пор ничего не изменилось. Надо всегда помнить об этом.
— Я не считал уместным, сразу после нашей свадьбы, обсуждать с тобой печальные семейные предания, cherie. Браки Вайонов часто заканчивались трагически. Будем надеяться, что судьба нашего брака будет другой.
— Пока что я не вижу ничего хорошего, — признала Эмили. — Возможно, и на этот раз Амур промахнулся. — Она вздохнула, не дождавшись ответа. — Мы не доверяем друг другу, Люк. Может быть, будет лучше, если я все же подыщу дом в деревне для нас с Жан-Клодом. Где-нибудь неподалеку отсюда, чтобы ты мог часто навещать сына.
— Забудь об этом, — парировал Люк, направляясь к широкой лестнице. — Конечно, ты можешь подыскать дом для себя. Но Жан-Клод останется со мной. Я собираюсь превратить замок в свою рабочую резиденцию и большую часть времени проводить здесь.
— А как же твои поездки? Твои бесконечные заседания и встречи во всех уголках земного шара? Едва ли ты сможешь брать малыша с собой.
— Я буду гораздо меньше ездить. Конечно, это будет нелегко, но я пожертвую многим ради своего сына.
— Но не ради меня, — с горечью произнесла Эмили. — Ты не представляешь, как мне было одиноко! После нашей свадьбы, я оказалась в большом чужом городе. Без родных, без друзей, без знакомых. С тобой мы встречались только в кровати. И почти никогда ни о чем не разговаривали. Никогда ничего не делали вместе. А в те несколько званых вечеров, которые устраивала Робин, мне приходилось развлекать твоих деловых партнеров.
— Я думал, ты оценишь возможность войти в хорошее общество, — буркнул Люк. — К тому же у тебя был неограниченный доступ к моим кредитным карточкам. Ты могла бы ходить по магазинам и покупать новую красивую одежду, ведь все женщины любят наряжаться.
Это-то и было корнем многих проблем. Она совсем не была похожа на предыдущих любовниц Люка. До сих пор для нее оставалось загадкой, почему он вообще женился на ней, а его намерение удержать ее около себя еще больше озадачивало Эмили.
Люк поднялся по лестнице и скрылся за углом. Эмили заторопилась вслед за ним, но внезапно остановилась перед огромным портретом молодой женщины. Все — и стиль живописи, и одежда — говорило о том, что это современное полотно. Красивее женщины Эмили еще не видела. У нее были классические черты лица, а темные волосы мерцали, как настоящий шелк.
Кто она? Высокомерный взгляд выдавал французскую аристократку. Темные глаза были холодными. Она была богато и элегантно одета. Эмили, в своей яркой, дешевой одежде, вдруг почувствовала себя здесь, в этом старинном замке, совершенно чужой. Здесь ей будет еще хуже, чем в пентхаусе в Челси. Она не сможет завести друзей, и целиком, и полностью будет зависеть от Люка. У нее не будет ничего своего. Эта мысль ужаснула ее.
Она побежала туда, где скрылся Люк, и попала в длинный ярко освещенный коридор. Солнечный свет проникал через огромное окно, находившееся в самом его конце. Эмили показалась себе Алисой из Страны чудес, бегущей по загадочному, бесконечно длинному коридору, по обеим сторонам которого расположены запертые двери. Только последняя чуть приоткрыта.
У Эмили перехватило дыхание, когда она обвела взглядом огромную комнату, в которую вела эта дверь.
Деревянный пол был темным. Такими же темными были панели стен и потолок. Комната могла бы показаться мрачной, если бы одна из стен не представляла собой сплошное окно. Напротив окна был великолепный камин, над которым висел гобелен, дошедший до нашего времени, по-видимому, из глубины веков. Но более всего Эмили потрясла огромная, украшенная резьбой кровать под балдахином с тяжелыми бархатными занавесками, стоявшая на возвышении в центре комнаты. На стене за кроватью висели гобелены с фамильными гербами.
Не на этой ли кровати презренный Рене заставлял свою юную жену заниматься с ним любовью? — задрожав, подумала Эмили. Не на этой ли кровати спала несчастная мать Люка, пока не решила покончить с собой?
— Люк! — вскричала Эмили.
Ей стало по-настоящему страшно. Казалось, что призраки прошлого притаились во всех углах зловещей спальни.
К счастью, Эмили услышала звуки льющейся воды и, пройдя на них, оказалась в ванной комнате, примыкающей к спальне. Посредине комнаты на резных позолоченных ножках стояла огромная ванна. В углу приютилась душевая кабинка.
Через запотевшее стекло кабинки, Эмили едва различила очертания Люка.
— Люк! Ты не устаешь подчеркивать, что я твоя жена. Поэтому я решила, что тоже имею некоторые права. В далекое прошлое ушли те времена, когда женщину рассматривали как собственность мужа. Я не слабая напуганная девушка, какой, вероятно, была жена Рене, и не позволю измываться надо мной!