Нейл стал для нее этим «правильным» парнем. Она была уверена, что только он и никто другой. У него были сильные руки и требовательные губы. Он был бескомпромиссен в своих желаниях. В нем чувствовалась воля. Его общеизвестные деловые успехи только укрепляли ее уверенность. Казалось, вместе они горы свернут. Она не учла того, что после свадьбы начинается совсем другая жизнь.

Бруно ди Чезаре протянул ей руку, приглашая на танец.

— Спасибо, я люблю танцевать, — дружелюбно отозвалась девушка, принимая его приглашение.

— У вас превосходно получается. Я наблюдал, — предоставил ей итальянец пищу для размышлений.

Тэмсин не была готова к собственной стыдливой реакции на его слова, отчего еще сильнее смутилась. Бруно удовлетворенно это отметил. Ему нравилось наблюдать удачные и не очень уловки женского кокетства. Вняв ее легкому румянцу, он привлек Тэмсин поближе к себе.

В танце струящийся шелк платья постоянно смещался под его ладонью, волнуя чувствительные клеточки Тэмсин. Она бы всенепременно возразила на это, если бы не видимая убежденность Бруно, что так и следует обнимать в танце малознакомую девушку. Выглядел он беспримерно уверенным в себе и танцевал недурно.

Тэмсин знала о способности денег преображать характеры людей. Она допускала, что и бессребреник может быть сильным, закаленным, целеустремленным, неистовым, хотя встречать таких ей не доводилось. Для себя же она определила давно и наперед, что ее может заинтересовать только мужчина с состоянием, многого достигший в жизни. Такая сила ее влекла больше, чем пресловутые афродизиаки. Она могла ответить взаимностью лишь такому мужчине, которому принадлежит мир. И Бруно ди Чезаре, без сомнения, был одним из них.

Ее обоняния достиг глубокий мускусный аромат его одеколона, экзотический, терпкий, глубокий. Если такой вдохнуть полной грудью, закружится голова, если помалу, то при каждом глотке напоенного им воздуха вздрагивает все внутри. И аромат этот удивительно подходил Бруно.

В свою очередь Бруно ди Чезаре тоже любовался ею, женщиной, чье общество вне зависимости от отношений нельзя не ценить. Конечно, воспринимал он ее через призму предубеждений, но от этого Тэмсин не становилась менее прекрасной.

Внешне она ничем не напоминала его алчную мачеху. Но при ближайшем рассмотрении он напрочь отмел мысль, что это обворожительное создание двадцати пяти лет может быть бескорыстно заинтересовано в отношениях с таким почтенным джентльменом в возрасте, как граф Джеймс Грейнджер, о чем лишний раз свидетельствовало недешевое украшение из белого золота и многочисленных бриллиантов, что искрились на ее шее.

Бруно виделась идеальная потрошительница карманов, кошельков и сейфов потерявших бдительность миллионеров, хоть он и зарекся не торопиться с выводами.

Глава вторая

— Так вы дизайнер по интерьерам? Аннабел упомянула, что Джеймс доверил вам декорировать новую квартиру Давины и Хьюго, — весомо проговорил Бруно, пристально глядя на партнершу взглядом экзаменатора.

Их глаза находились на одном уровне благодаря высоким каблукам Тэмсин.

— Да, — исчерпывающе ответила девушка и в подтверждение кивнула прелестной головкой.

Она посчитала лишним уточнять все хитросплетения и неожиданные совпадения, которые сделали возможным ее работу на Грейнджеров, а именно то обстоятельство, что Давина заинтересовалась работами Тэмсин благодаря общению с Каролин Харпер, сестрой ее бывшего мужа. Несмотря на то что бывшая золовка активно и открыто ее недолюбливала, чем усугубляла дурную память о семействе Харперов, тем не менее исходящая от нее информация сыграла решающую роль во встрече Тэмсин Стюарт и Джеймса Грейнджера.

Впрочем, Тэмсин великодушно делала скидку на то обстоятельство, что, будучи ребенком, Каролин немало претерпела от скандального развода своих родителей, в связи с чем у девушки сложились весьма своеобразные представления о браке и взаимоотношении полов. Насколько успела понять Тэмсин, Каролин, не тщась иллюзорной надеждой устроить свою женскую судьбу, сосредоточила все свое обожание на брате, поэтому отношения с невесткой у нее с самого начала пошли по ложному пути недовольств, претензий, банальной ревности.

— Я была горда тем, что Джеймс доверил мне эту, миссию, — отчеканила Тэмсин, подняв на Бруно огромные и ясные сине-голубые глаза под красивыми бровями, которые, будучи на несколько оттенков темнее волос, придавали лицу особую выразительность.

— И как вам удалось справиться со своей задачей? — деловито поинтересовался итальянец.

— Об этом предстоит судить молодым. Но, делая свою работу, я все время помнила о том, что это их первый общий дом, супружеское гнездо. И от того, как они сумеют обустроиться на новом месте, будет зависеть их дальнейшая совместная жизнь.

— Разумная позиция, — оценил Бруно и скривил в усмешке рот.

Тэмсин оставила эту мину без внимания.

— А знали ли вы о Грейнджерах до того, как выиграли тендер? — спросил он.

— Была наслышана, — коротко ответила она.

— А теперь в каких вы отношениях? Учитывая, что оказались в числе приглашенных на это чисто семейное мероприятие, вы должны быть весьма близки с молодоженами.

— В процессе работы над квартирой я тесно сотрудничала и с Давиной и с Хьюго. Сами понимаете, чтобы соответствовать ожиданиям, необходимо их изучить. Успех дизайна жилого помещения определяется в первую очередь степенью доверия между заказчиком и исполнителем.

— Доверие — вещь хрупкая, — отвлеченно произнес Бруно.

— Безусловно, — согласилась девушка, расслышавшая в его словах еле уловимый подтекст.

Итальянец вновь поймал кобальтовое сияние женских глаз в обрамлении длинных ресниц, глаз, которые, как летнее тосканское небо, пленяли своей изменчивостью.

Бруно ненавязчиво подступился к щекотливой теме:

— Со слов Аннабел я знаю, что вы очень сдружились с Джеймсом. Это так?

Выражение его лица было слишком многозначительным, чтобы посчитать этот вопрос праздным. Тэмсин, которая чутко улавливала полунамеки, насторожилась.

Впрочем, она быстро собралась с мыслями и хладнокровно ответила:

— Я уважаю Джеймса Грейнджера и ценю его как успешного целеустремленного человека и друга… Да, господин ди Чезаре, мы с Джеймсом друзья. И если кто-то стремится внушить вам иное, спросите у него, для чего ему это нужно…

Бруно приподнял одну бровь, показав этим, что принял к сведению ее категорическое утверждение.

— Что может быть ценнее искренней дружбы, — выдал он очередную банальность. — Но у всяких отношений имеется свое начало. Мне просто интересно, как могли завязаться ваши с Джеймсом отношения. Вы так непохожи, и жизни у вас разные. На каких столпах зиждется ваше общение?

— Мы пересекались несколько раз, пока я работала над обустройством квартиры Давины и Хьюго, обедали вместе, беседовали… Мне кажется, Джеймсу стало невыносимо одиноко с кончиной жены. Полагаю, существуют переживания, которые сложно разделить с самыми близкими людьми, в его случае с дочерьми. Хотя, я знаю это точно, в семье у них очень теплые отношения.