— От горя я не умираю, если ты это имеешь в виду, — призналась она. — Хотя, к своему удивлению, я немножко полюбила Умберто. Но все это трудно объяснить.
Будучи женщиной практического склада, Кэрол тем не менее обладала поразительной интуицией.
— Твое нынешнее состояние, надеюсь, не связано с братом твоего мужа? — спросила она, как бы размышляя. — А может, у тебя продолжаются те головокружения, от которых ты страдала дома?
Спутниковая связь с телефоном на мгновение прервалась.
— Возможно, — призналась Лаура, умышленно оставляя Кэрол в неведении, на какой вопрос она отвечает.
— У тебя были новые приступы? Я имею в виду головокружения.
Сознаваться в этом было очень неприятно, но и врать подруге не хотелось, тем более что Кэрол не проведешь.
— Да, — призналась она. — Два раза. Последний — менее недели назад. Надеюсь, что с этим покончено.
Кэрол в ответ также выразила надежду на это.
— Как только ты попадешь домой, я тут же отведу тебя к врачу, — сказала она. — А еще лучше попросить совета у хорошего итальянского медика, если ты задержишься там надолго. Главное, относись к этому проще, хорошо? Не постись. Больше отдыхай!
— Так я и сделаю, — пообещала Лаура. Трансатлантическая связь обходилась недешево, и они вскоре после этого закончили разговор, не касаясь ни Энцо, ни чувств Лауры к нему. Так было даже лучше. Она уже вешала трубку, когда он вошел в комнату и обнял ее за талию.
— Хвала небесам за то, что они мне тебя послали, сага, — тихо сказал он, коснувшись щекой ее волос. — Ты островок покоя в этом море свар.
Опять свары, и наверняка опять из-за нас с Паоло. Пора нам отправляться восвояси», — подумала Лаура, но чувства ее противились доводам рассудка.
* * *
Отпевание Умберто Амадео Росси, знаменитого конструктора спортивных автомобилей, богатого промышленника, бывшего некогда мишенью для сплетен благодаря своей колоритной внешности и многочисленным любовным похождениям, состоялось в Турине, в соборе Сан-Джованни. Шел дождь, небо затянулось свинцовыми тучами. Площадь перед собором пестрела раскрытыми зонтиками.
Пропахший пылью, ладаном и оранжерейными цветами, мрачноватый изнутри собор усугублял печаль собравшихся. Лаура ожидала, что похороны будут пышными, и тем не менее была слегка ошарашена количеством высоких правительственных чиновников, бизнесменов, знаменитостей, толпившихся в соборе вместе с рабочими завода Росси и соседями. Чтобы сдержать напор любопытных и возможных нарушителей порядка, полиция оцепила все входы в собор. Все же членам семьи пришлось буквально прорываться сквозь толпу репортеров с фотоаппаратами и телекамерами на пути от траурного лимузина до церкви.
К своему явному неудовольствию, Кристина, Витгорио и их сын во время службы были размещены во втором ряду. Сидя рядом с Анной прямо перед ними, Лаура физически ощущала ненавидящий взгляд золовки, прожигавший ей спину. «Энцо и Эмилия отвели мне именно это место, — говорила она себе в оправдание. — Не могла же я расстроить их отказом, тем более ради капризов Кристины». Слегка держась за руку Энцо, Эмилия смотрела прямо перед собой ничего не видящими глазами. Она, казалось, черпала силу от него и от Паоло, который по ее настоянию сидел справа. Одетый в темно-серый костюмчик с миниатюрным галстуком — все это было срочно заказано для него портному Энцо в Милане, — маленький сын Лауры был молчалив, торжественен и кроток. Струившийся на окна собора свет золотил его волосы, делая его похожим на ангелочка.
Паоло был потрясен смертью дедушки, и Лауре уже пришлось объясняться с ним по этому поводу.
— Он с твоим папой на небесах, — толковала она ему. — Они сердились друг на друга, когда были живыми, но теперь стали друзьями. Небеса — замечательное место!
Нахмурившись, Паоло какое-то время размышлял над тем, что она сказала.
— Здесь тоже хорошо, мама, — ответил он скептически, явно не удовлетворенный ее толкованием. — Лучше бы они остались на земле подольше. А они когда-нибудь вернутся, чтобы посмотреть на нас?
— Нет, милый, — она отрицательно покачала головой. — Сюда они не вернутся!
«Ответ, конечно, не ахти какой, — думала она, глядя на гроб Умберто, которого почти не было видно за венками и цветами. — Но что я могла ответить? Сказать ему о том, как я это представляю, — значит запутать его вконец».
В последние дни жизни Умберто их визиты были для него единственной радостью. Тяжело больной, он рассказывал Паоло истории из своей юности, играл с ним в шашки, обучая его всяким трюкам. Представив, как он должен выглядеть сейчас — воскового цвета, холодный, — Лаура пыталась убедить себя в том, что земная жизнь кончается с последним вздохом. Тщетно. С той поры как она лицом к лицу столкнулась с портретом дворянина эпохи Ренессанса и взглянула на призрачные образы людей из прошлого, Лаура стала подозревать, что в человеческой сущности кроется некая тайна, ускользающая от очевидных объяснений.
«Я заглянула в то… что можно, пожалуй, назвать окном между прошлым и настоящим, хотя мое восприятие было искаженным, — подумала она, когда хор со щемящей душу мелодичностью запел мессу. — Если такие окна существуют, значит, и перевоплощения возможны. И тогда небеса, которые я описала Паоло как место, откуда нет возврата, на деле похожи на дырявую лодку — и из нее можно выпасть в земную жизнь. Начать заново! Тянуться к прежним друзьям и любимым».
Эти мысли не развеяли ее страхов, а, напротив, только усилили их. «Если влечение и страсть могут преодолеть пропасть времени, то почему этого не может сделать ревность? И ненависть? Что, если опасность и злые деяния затаились, пока проходили века, в ожидании подходящей конфигурации душ, чтобы возникнуть вновь?» Ей пришло в голову во время одной из бессонных ночей, что, возможно, их души, ее и Энцо, составляют часть такой загадочной конфигурации.
Следя за текстом, Энцо, вооружившись специальным микрофоном, стал читать панегирик. Прерывистый от горя, его голос волнами накатывал на Лауру, усыпляя ее бдительность. «Я принадлежу ему, — призналась она себе с оттенком фатализма. — В этом нет ничего нового. Чему бывать — того не миновать».
Наконец служба закончилась. Гроб Умберто водрузили на блестящий черный катафалк, чтобы отправиться в обратное путешествие к вилле Волья — место его упокоения располагалось возле церкви, принадлежащей семье Росси и расположенной на границе парка. С вуалями на лицах, в дорогих, но лишенных украшений траурных одеждах, женщины семьи Росси с помощью распорядителей похорон заняли места в лимузине. За ними последовали мужчины. Пока ехали по городским улицам, выбираясь за пределы Турина, София, сидевшая рядом с Лаурой, плакала, вытирая глаза кружевным платочком.
Сами похороны на кладбище, примыкавшем к каменной, редко посещаемой церкви, показались Лауре бесконечно долгими. Взяв на себя роль главного распорядителя на похоронах, Эмилия по-прежнему искала поддержки у Энцо и Паоло, оставив Анну на попечение Лауры. По какой-то причине Кристина почти не замечала мать. «Неужели Анна приняла сторону Паоло при обсуждении завещания и посему впала в немилость?» — терялась в догадках Лаура.