Хотя служба шла на итальянском и у нее слегка кружилась голова, Лаура не пропустила почти ни одного слова. После того как клятвы были произнесены и скреплены печатями, отец Томази напутствовал их, объявив, что они теперь «плоть от плоти друг друга» и что только «смерть их может разлучить». «Соединенное Богом — да не расторгнется людьми!»
Даже когда ее руки находились в руках Энцо, а глаза были устремлены в его глаза, Лаура помимо своей воли вновь поддалась прошлому. Власть его была настолько сильна, что она не могла сопротивляться. «Мы уже были женаты, — неуверенно подумала она. — В другом времени. Но венчались здесь! Нас разлучило что-то ужасное. Теперь мы просто пытаемся продолжить нашу прежнюю жизнь».
Невзирая ни на что, Лауре удалось сохранить над собой контроль. Так же, как и Энцо. Однако она чувствовала его нервозность. «Неужели и его одолевают подобные мысли? Или он просто с нетерпением дожидается конца церемонии?» Когда дело дошло до поцелуя, он так крепко прижал ее к себе, что она едва могла дышать.
Наваждение, казалось, исчезло, когда они вышли из церкви. Последовали поздравления, пришлось сделать несколько глотков шампанского, как предписывалось обычаем. Полностью чары прошлого развеялись, когда они покинули виллу Волья в автомобиле Энцо, направляясь на этот раз не в Турин, а на озеро, расположенное в горах, в прелестной местности, походившей, по словам ее нового мужа, на земной рай в миниатюре.
Казалось, то беспокойство, которое Энцо испытывал во время церемонии, больше его не мучило. Он выглядел веселым и беззаботным — человеком, который очаровал ее в Чикаго и которого она полюбила. Что же до ее странного убеждения, что их свадьба — повторение того, что было в далеком прошлом, то она решила пока об этом не говорить. И не думать. «Сейчас я должна думать только о своей любви к нему, — убеждала себя она. — Быть его женой. Источником его наслаждения. Я хочу дать ему все».
Прежде чем покинуть виллу под рисовым дождем, который вдохновенно обрушили на них Паоло с Анной, они с согласия Эмилии сменили свое траурное одеяние — дань скорби по Умберто — на светлые, удобные одежды. В изящном шелковом костюме, сшитом по ее замыслу, с букетом в руках, Лаура повернулась к мужчине, за которого вышла замуж, и нежно поцеловала в шею.
— Я люблю тебя, Энцо, — прошептала она.
— Я тоже тебя люблю.
Хотя его глаза были скрыты за стеклами темных очков, Лаура почувствовала, какая в них светится нежность, когда он, откинув прядь волос с ее лба, склонился над рычагом переключения скоростей, чтобы поцеловать ее в губы. Ему пришлось оторвать взгляд от дороги, чтобы сделать это. Языки сплелись, дыхание стало прерывистым, поцелуй затянулся. В результате гравий со свистом полетел из-под колес, когда машину занесло на обочину.
— Энцо!.. Осторожнее! — воскликнула она. Рассмеявшись, он оторвался от Лауры и выехал на асфальт.
— Не тревожься, любимая, — поддразнил он. — У меня слишком много причин добраться до места назначения в целости и сохранности.
К северо-западу от Милана они свернули на шоссе, ведущее в Комо. Через полчаса озеро того же названия, от красоты которого захватывало дух, возникло перед глазами. Словно драгоценный камень в оправе высоких гор, покрытых лесами, исчезавшими в хрустальной голубизне, расположенное в глубокой и узкой долине, оно казалось зеркалом, в котором отражалось безоблачное небо. Моторная лодка белым пятнышком возникла вдали. Разбегающиеся от нее волны, отливая серебром, затухали, не достигнув берега. Где-то, усиленный переливчатым эхом, звонил церковный колокол.
Они въехали в город, и улицы, заполненные народом, с домами, почти вплотную расположенными вдоль булыжных мостовых, скрыли озеро из вида. Движение было ужасающим — возможно, из-за начинающегося уик-энда. Орда туристов уже забила дорогие кафе с видом на набережную.
За километр от города интенсивность движения несколько снизилась и начался спуск, хотя дорога продолжала петлять среди покрытых зеленью склонов гор, то скрывая, то открывая озеро. Пестрые виллы с черепичными крышами, с чернеющими трубами стали попадаться между деревьев, вдоль берега. Всевозможные лодки были привязаны к сходням, словно соблазняя любителей водных прогулок. Белые клочки облаков проплывали над головой, напоминая овечек, пасущихся на необозримых небесных лугах. Воздух был невероятно теплым и нежным, он, казалось, обволакивал тело, как мягчайший бархат. Хотя уже был ноябрь, сочные цветы камелий благоухали вовсю.
— Вот мы и приехали! — объявил наконец Энцо, сворачивая на одну из покрытых гравием дорожек, которая вела вниз к распахнутым металлическим воротам.
Как и вилла Волья, палаццо старой тетушки Энцо, расположенное рядом с озером, было построено в эпоху Ренессанса. Лаура в изумлении взирала на красоту и симметрию здания.
— Этот дворец действительно предоставлен в наше распоряжение? — спросила она.
Энцо бросил на нее снисходительный взгляд.
— В наше… за исключением мальчишки на побегушках, кухарки и садовника, которых предупредили: не слишком вертеться перед глазами.
Расположенная в конце длинного, блестящего на солнце бассейна, окаймленного живыми изгородями и живописно посаженными кипарисами, вилла через лоджию в центре здания давала возможность любоваться чарующей гладью озера. Как бы довершая картину, на заднем плане, на фоне гор, вырисовывались извилистые очертания другого берега.
Парнишка возник как по волшебству, чтобы забрать вещи, когда Энцо остановил машину на площадке возле виллы.
— Будь добр… вещи пока оставь внизу, — приказал ему Энцо. — Когда мы будем готовы, то позвоним.
Внутри витая мраморная лестница, ведущая на второй этаж, бросалась в глаза ажурной металлической решеткой, изображающей птиц и переплетение листьев. Техника и стиль изображений указывали, что она была установлена в начале двадцатого столетия.
— Позвольте, синьора Росси, — промолвил Энцо, подхватывая Лауру на руки. — Считаю своим супружеским долгом отнести вас наверх на руках.
Податливо прильнув к нему, Лаура зарылась лицом в его шею. Невероятно, но Энцо принадлежал ей целиком: с его вспышками гнева и приступами меланхолии, блестящим остроумием и исходящим от него ощущением надежности и… тревоги. Они будут жить вместе и засыпать каждую ночь в объятиях друг друга.
Боже, как она его любит!
Он отнес Лауру в комнату, которая, судя по всему, была спальней, и уложил на просторную, богато разукрашенную в венецианском стиле кровать. Высокие, от потолка до пола, за кружевными занавесками окна были приоткрыты, чтобы дать доступ свежему воздуху. В серебряном ведерке со льдом охлаждались бутылка шампанского и два бокала. Огромные букеты лилий и гортензий приветствовали их.
— Энцо, я не могу поверить в происходящее, — сказала Лаура.
— Тем не менее это так, дорогая. Подойди… я хочу смотреть на тебя. Касаться тебя… Восхитительно! И ощутить тебя.
Нежно, словно раздевая ребенка, он расстегнул, а затем снял ее шелковую блузку. Потом с нее соскользнула юбка.