- Я этого не знала… хотя, постой. Припоминаю, что Клодия говорила, будто Солидат приехала в Сент-Луис, чтобы избежать брака по сговору. Кажется, тигры вроде как предпочитают держать своих при себе.
- Такова была ее легенда.
- И насколько она была хороша?
- Достаточно хороша. Я смотрел ее документы, и они сделаны качественно. Подделка просто изумительная, а я, поверь мне, знаю, о чем говорю.
- Не сомневаюсь, - кивнула я, и Эдуард укоризненно на меня посмотрел.
Настоящий Эдуард начинал проглядывать сквозь таявшую личину Теда Форрестера, и начиналось это с глаз. Обратное превращение у него всегда становилось заметно по глазам. Что интересно, примерно в том же порядке превращаются ликантропы.
- Спасибо, что прислала Грэхема. Инъекция, которую они для него приготовили, оказалась тигриной. Она у них стандартная, как раз потому, что это редкий штамм. Они уже послали за другой вакциной, на сей раз не тигриной.
- Он согласился на укол?
- А ты бы на его месте что сделала?
Я поразмыслила об этом и вынуждена была признать:
- Не меня об этом спрашивать, Эдуард. Меня неоднократно ранили оборотни, и я всегда делала свой выбор. И теперь имею то, что имею.
- Но такой вакцины на те времена не существовало. Ее бы ты согласилась принять?
- Я не стану решать за тебя или за Питера. Он не мой сын.
- Судя по тому, что говорят другие оборотни, тигры - последние, кем можно хотеть стать.
- Почему так?
- Как я уже говорил, у них есть традиция заключать браки по принуждению внутри клана, чтобы все оставались родственниками. Обнаружив Питера, они тут же попытаются подсунуть ему одну из своих тигриц. А если он не согласится, то вынудят.
- Это незаконно, - возразила я.
- Большинство из них учат своих детей на дому.
- Очень изолированная группа.
- Питеру, очевидно, перспектива стать тигром не нравится. Он очень не любит, когда кто-то указывает ему, что делать.
- Ему шестнадцать, - пожала плечами я. - Какой подросток такое любит?
- Не думаю, что с возрастом это у него пройдет.
- Но он слушается твоих приказов, и Клодии.
- Эти приказы он получает от людей, которых уважает, но уважение еще надо заслужить. Я не позволю клану тигров-оборотней наложить на него лапу, Анита.
- Они не могут принуждать к этому ни тебя, ни Питера. Кристин живет в Сент-Луисе не первый год, и я не слышала, чтобы у нее были какие-то проблемы.
- Судя по всему, в Штатах всего четыре тигриных клана. И все они сами по себе. А еще их общество делится на чистокровных, то есть тех, кто ликантропию унаследовал, и обращенных. Унаследовать ее считается почетным, вроде вознаграждения достойным, а обращать недостойных они считают едва ли не грехом.
- Чем-то напоминает вампирскую философию, - заметила я. - Примерно то же самое они думают о людях-слугах и зверях призыва. Но я на личном опыте сталкивалась с обоими случаями, и о доброй воле там речи не шло.
- А ты согласилась добровольно? - спросил он, и в его глазах не осталось ничего от маскировочной личины. Я тяжко вздохнула.
- А если я скажу, что нет, ты ведь не станешь делать глупостей?
- Нет, ты же его любишь. Это видно. Непонятно, но вполне заметно.
- Ну, вас с Донной я тоже не очень понимаю.
- Знаю.
- Поначалу я была не согласна, но в итоге все сложилось. Туда, где мы находимся сейчас, никто меня против воли не тащил.
- Ходят слухи, что ты правишь из-за спинки трона, дергаешь за веревочки.
- Не стоит верить всем слухам подряд.
- Если бы я им всем верил, то боялся бы остаться с тобой наедине.
Я пристально на него уставилась, стараясь прочесть что-то на его бесстрастном лице.
- Надо ли мне знать, что говорят обо мне за спиной?
- Нет, - ответил он. Я кивнула.
- Очень хорошо. Найди доктора, посмотрим, может, я уже могу вставать и двигаться.
- Прошло всего десять часов, Анита, ты еще не могла поправиться.
- Ну так давай выясним.
- Если ты встанешь с койки так быстро, некоторые из упомянутых мной слухов подтвердятся.
- Полиция говорила с тобой обо мне?
- Далеко не все в курсе, что мы друзья.
- Ладно, что там за слухи?
- Что ты - оборотень.
- Некоторые из моих лучших друзей - оборотни, - сказала на это я.
- И что это значит?
- Значит, что тебе надо пойти поискать доктора. Я не собираюсь оставаться в кровати только ради того, чтобы люди не подумали обо мне того, что уже думают. Откровенно говоря, некоторые оборотни признавали во мне родню только из-за того, как ощущается моя энергия.
- Тебе что, трудно остаться в постели?
- Какая тебе разница, что обо мне подумают?
- Если Питер узнает, что ты уже на ногах, то почувствует себя слабаком. И тоже захочет поиграть в мачо.
- Если доктор скажет, что мне еще рано вставать, я останусь в койке. Мачизм тут совсем ни при чем.
- Нет, но у Питера те же раны, и он чувствует себя по другому.
- А его раны, часом, не заживают быстрее обычного? - спросила я.
- Вроде бы нет, с чего ты взяла?
- Не уверена, но иногда жертва нападения, подцепившая ликантропию, исцеляется быстрее человека.
- Насколько часто?
- Бывает иногда. Серьезные раны, которые могут быть смертельны, заживают быстрее. Меньшие - как получится.
- Что мне ему сказать по поводу инъекции?
Я покачала головой.
- Я не стану высказывать своего мнения. Просто не могу. - Я посмотрела в его лицо, и не нашла в нем ни жизнерадостности Теда, ни холодности Эдуарда. На нем ясно читалось беспокойство, а может, и вина. Я и сама думала, что привезти сюда Питера было плохой идеей, потому ничем помочь ему не могла. Питер еще просто не готов для подобных боевых действий. Печально то, что всего через пару лет, скорее всего, он был бы вполне готов.
- Ты ведь считаешь, что я был не прав, привезя его сюда. Что он еще не готов.
- Слушай, я тебе сказала это, едва его увидела. Тебе даже не нужно обладать способностью читать мысли, Эдуард. Я всегда говорю тебе, что думаю.
- Ладно. И что ты думаешь?