Приехав в нужную контору, девушка увидела, что других клиентов в ней нет.
— Майк Руис со своими дружками? — переспросил чиновник в ответ на ее робкое заявление. Добродушное лицо его в веснушках расплылось в улыбке. — Конечно, милочка. Я позвоню в главную тюрьму округа и позабочусь, чтобы залог туда дошел.
Доставая из сумочки деньги Майка, Шерри невольно прислушивалась к разговору чиновника и с удивлением узнала, что залог не нужен.
— Вашего ухажера с его дружками освободят и так, — сказал ей чиновник, улыбаясь еще шире. — Пока вы доедете до тюрьмы, они уже будут стоять у ворот.
То, что он не задумываясь назвал Майка ее ухажером, да еще известие, что их всех скоро выпустят, вызвало в душе Шерри смятение. Я не должна позволять себе радоваться за него, твердила она. И в то же время чувствовала, как уходит напряжение, во власти которого она была несколько часов. Минут сорок пять ушло на то, чтобы доехать до тюрьмы и подождать выхода Майка. И вот он появился вместе с Эктором и Фрэнком — выражение их лиц было веселым, победным. Заглянув в машину, Майк попросил Шерри подвинуться, чтобы он мог сесть за руль.
— Управляющий фабрикой, подумав, решил, что не станет брать штраф, — объяснил Майк, пока друзья его влезали на заднее сиденье. — Правда, он опоздал, и это не пойдет ему на пользу: мы получим рекламу, а он прославится как жесткий и в то же время нерешительный человек.
Если мчаться прямо в Тампу, они все равно пропустят шестичасовые теленовости, а Майку хотелось их увидеть.
— А что, если мы заскочим в одну таверну и посмотрим телевизор? — спросил он у Шерри, когда они затормозили у обочины, где Фрэнк оставил свой грузовик. — Вы сможете позвонить бабушке оттуда и узнать, как она и малыш. Кстати, сегодняшние сверхурочные помогут вам оплатить ремонт машины.
Шерри тоже хотелось увидеть, как телевидение отразило их усилия.
— Я не возражаю, — сказала она, в душе оправдавшись тем, что деньги пригодятся.
В ответ он похлопал ее по руке, и у Шерри побежали мурашки по всему телу.
— Эктор, Фрэнк, — окликнул он друзей, — мы будем ждать вас в таверне Фланагана, идет? Ну, до встречи!
Таверна оказалась бедной придорожной забегаловкой на окраине соседнего городка Плант-Сити, но с претензией на ковбойский стиль и с музыкальным автоматом, из которого можно было извлечь музыку «кантри». Когда все собрались, Майк заказал для всех пиво. Шерри чувствовала на себе любопытные взгляды посетителей, а еще Майк то и дело натыкался на ее ногу своей коленкой.
Взгляды, впрочем, Шерри проигнорировала, но вот с коленкой было труднее... Вскоре замелькали новости по телевизору, укрепленному под потолком. К радости всей компании, сюжет про пикетирование оказался почти самым значимым в выпуске. В ответ на вопрос Мэри Мерчисон, чего добиваются пикетчики, Майк до ареста успел изложить свое требование к администрации фабрики — объявить бойкот производителям, издевающимся над сборщиками фруктов.
— Один из представителей администрации позвонил в полицию с просьбой убрать бунтовщиков с территории фабрики, — рассказывала привлекательная блондинка-репортер, — но потом сразу же снял с них все обвинения. — Журналистка вела свой репортаж — с надписью на микрофоне «11-й канал ТВ», — стоя у фабричной ограды. — Когда его спросили, прекратит ли он деловые отношения с данными поставщиками, представитель администрации отказался отвечать.
Чокнувшись со своими друзьями, Майк произнес тост:
— За наш сегодняшний успех! И за то, чтобы с рабочими лучше обращались. Может, нам удастся еще и покупателей подбить на бойкот, а может быть...
Его эйфория уступила место деловым планам. Он уже молча смотрел на плакат, извещающий о соревновании по бильярду.
— О чем задумался, Мигуэлито? — спросил Эктор.
Майк ответил характерным пожатием плеч. Глядя на этого темноволосого мужчину, Шерри чувствовала, что он все больше овладевает ее мыслями. Вопреки первоначальному мнению о нем...
— Я думаю, хорошо бы нам появиться инкогнито в одном из тех лагерей, где живут сборщики фруктов, — заявил Майк, — чтобы рассказать о безобразиях, которые там творятся. Может, тогда нам удастся добиться каких-то существенных изменений. Пока что мы только вяло произносим требования, которые едва щекочут совесть общества.
Когда до Шерри дошло, что во время такого «эксперимента» Майка могут зверски избить, бросить в тюрьму, а то и отмерить срок, она сразу забыла о своей неприязни.
— Неужели вы это серьезно? — воскликнула девушка.
Эктор и Фрэнк обменялись взглядами.
— Конечно, серьезно, — ответил Майк. — Если хочешь добиться справедливости, приходится рисковать.
На этой невеселой ноте закончилась их пирушка. Фрэнк Суарес спешил в Хилзборо, где преподавал в колледже, на вечернем отделении, и предложил Эктору подвезти его. Шерри осталась с Майком, который обещал доставить ее к самому дому. К этому времени уже стемнело, и Майк даже слышать не хотел о том, что от их конторы она доедет на автобусе.
В дороге разговаривали мало, только когда Майк остановил машину у домишки старой Лилиан, Шерри поняла, что во время пути он что-то обдумывал.
— Шерри, — сказал Майк, — нам нужно поговорить. — Как всегда, он воспользовался своим особенным прикосновением.
О чем? — испугалась девушка. Она даже вздрогнула. Неужели он меня раскусил?
— Это не подождет до утра? — спросила она, берясь за ручку дверцы. — Уже поздно, и мне пора заняться малышом...
— Как раз о нем и пойдет речь, — твердо сказал Майк. Своим властным взглядом он заставил ее сидеть и слушать. — Я думал о ребенке, — продолжал Майк. — Вам нужно работать, а вы весь день волнуетесь, что бабушка с ним не справляется. Куда делся отец? Видно, он не помогает вам?
— Ну, это не ваше дело, — отрезала Шерри, испуганная прямотой его вопроса.
Он ответил спокойным, доброжелательным тоном:
— Может, и не мое, но я за вас переживаю. К тому же я знаю женщину, которая могла бы смотреть за малышом. Ее зовут Марта Рамирес, у нее частный детский садик, совсем недалеко от нашего офиса. Мы с ней знакомы много лет, и, когда я рассказал ей о вас, она согласилась брать за ребенка подешевле.
Шерри пришла в ярость оттого, что он посмел обсуждать ее дела с совершенно чужим человеком. Эта женщина будет оказывать ей благодеяние! Шерри проговорила голосом жестким, как наждачная бумага:
— С чего это вы так обо мне печетесь?
— Просто вы — ценный работник, и еще... Я надеюсь, что... что мы друзья.
Через несколько секунд произошло невероятное. Он наклонился к ее лицу, почти касаясь ее рта своим. Шерри внутренне противилась: она спешила, зная, что бабушка и ребенок заждались. А он раздумывал — стоит ли затевать роман?
После чего со вздохом, как-то беспомощно раскрыл свои губы и прижался к ее губам.