– Я поеду с тобой, как бойфренд и как леопард.
Я кивнула:
– Натэниел к тому времени вряд ли в человеческий вид вернется.
– Ты знаешь, что Ричард взял на работе выходной?
Я кивнула:
– Договорился, что его заменят.
– Он тоже захочет поехать, как ты понимаешь.
– Наверное, – кивнула я.
– Он может быть твоим волком, – предложил Мика.
Кто-то прокашлялся – Римус оказался ближе к кровати, чем мне помнилось.
– Извините, случайно все слышал.
– Мне все равно нужно с собой не меньше двух охранников, так что ты должен знать.
Он кивнул:
– Хорошо, Анита, но, как говорила мне Клодия, Ричард не даст тебе вызвать его зверя. Что пользы в его волке, если он не даст его вызвать?
Я кивнула:
– Верно, но он все равно захочет поехать.
– А если я возьму в качестве охранника одного из волков?
– Только без шума.
– Я сделаю так, что Ричард знать не будет, – сказал Римус. – Хотя он может все-таки передумать.
Я покачала головой:
– Если он не хотел перекидываться здесь, под землей, то тем более не станет посреди акушерского отделения больницы св. Иоанна.
– Должен сказать, что никто из нас не стал бы. Отличный способ, чтобы на тебя натравили полицию.
Я кивнула:
– Знаю, и изо всех сил постараюсь держаться, но я боюсь, а визит обещается стрессовый.
– Тебе нужен лев. Этот новый не придет в человеческий вид к двум часам, – сказал Римус.
– Кто-то вроде бы говорил, что Джозеф сегодня приведет своих, чтобы я могла выбрать?
Мика кивнул.
– Ему нужно позвонить и узнать, когда он может здесь быть, – сказала я. Заставила себя доесть круассан, а одной чашки кофе уже не было. Я отпила из второй и оперлась на спинку кровати. Сколько-то еды я в себя запихала, и могла теперь наслаждаться кофе, не портя его едой.
– Я сделаю.
Он вытащил откуда-то маленький сотовый телефон и отошел от кровати, создавая нам подобие уединения. Подобие – поскольку он все равно все слышал, но я была благодарна за жест.
Мика был одет в белую рубашку, накинутую на загорелое тело. Рукава туго застегнуты, но надета она была скорее как пиджак, а не как рубашка. Джинсы начинали свою жизнь черными, но сейчас скорее были серыми. Он свернулся на кровати возле меня, босиком.
– Ты надел то, в чем не жалко перекинуться, – сказала я.
Он кивнул. Волосы он убрал в хвост, но несколько прядей пропустил, и они кое-как обрамляли его лицо. Выглядел он просто очаровательно, если не считать глаз – слишком серьезных.
– Ты думаешь, у меня снова будет… – я помахала рукой, подыскивая слово, – приступ?
Он улыбнулся, но до глаз улыбка не дошла:
– Скажем так, что я к этому готов.
Я стала пить кофе чуть быстрее, потому что он остывал.
– Я достаточно поела?
– Нет, – ответил он просто.
Я опустила голову:
– У меня живот сегодня будто в узел завязан.
– Или еще один круассан, или целый фрукт, или весь сыр.
Я допила кофе и потянулась за круассаном. Когда не хочешь есть, хлеб проще всего в себя затолкать. Я стала отщипывать кусочки.
– Жан-Клоду нужно сказать про больницу.
– Знаю.
– Я могу сказать.
Я посмотрела на него, сдвинув брови:
– Ты не доверяешь мне это сделать?
Он сел, поднял руки:
– Я сделаю все, чтобы облегчить тебе задачу, но он должен как можно скорее узнать, что ты собираешься у него увезти слугу-человека, подвластного зверя и как минимум двух-трех доноров крови.
Я бросила недоеденный круассан обратно на поднос:
– Если есть какой-нибудь другой способ это сделать, скажи, я так и поступлю.
– Я этого не говорил. Я сказал только, что Жан-Клод должен знать.
– Так пойди скажи ему, – буркнула я, чувствуя первые струйки злости.
Обиженных глаз я не увидела – увидела осторожные. Он попытался взять меня за руку, я отдернулась.
– Не надо меня за ручку держать, а то я совсем расклеюсь.
Он убрал руку:
– Никто тебя не осудит, если ты расклеишься.
– Кроме меня.
Он вздохнул:
– И всегда тебе надо быть сильной…
– Надо, – кивнула я.
Он слез с кровати, встал рядом, глядя на меня. Мне не хотелось, чтобы он так стоял и меня разглядывал. Я хотела злиться, а это всегда было нелегко, когда он так славно выглядел. Черт, мне трудно было ссориться с кем угодно из мужчин моей жизни: им стоило только раздеться, и они уже выигрывали спор. Это правда, и это меня тоже злило.
– Злость – это роскошь, Анита.
Я завопила во всю глотку, низко и громко. Завопила так, что эхо пошло от стен. Вопила, пока не открылась дверь и не вбежали, толпясь, охранники.
– Вон отсюда, вон к чертовой матери! – заорала я на них.
Они массой черных рубашек обернулись к Римусу. Он их отослал движением руки, но двоих оставил при себе, так что снова у нас было четыре охранника. Наверное, его можно было понять.
– Скажи Жан-Клоду и пришли ко мне Реквиема.
Голос у меня прозвучал ниже, чуть более хрипло, чем обычно.
– Анита…
– Если будешь меня утешать, я сорвусь. – Я посмотрела на него. – Мика, пожалуйста, просто сделай, что я говорю.
– Жан-Клоду я скажу, но насчет Реквиема ты уверена?
– Уверена ли, что хочу кормить на нем ardeur?
Он кивнул.
– Нет. Я абсолютно уверена, что не хочу питаться от него, но мы говорили с Жан-Клодом. Если я буду кормиться от Реквиема, и он снова окажется с замутненным умом, то я слишком опасна для кандидатов в pomme de sang. Я должна напитаться от Реквиема до того, как встанет Огюстин. Потому что если я действительно освободила Реквиема от ardeur'а, то тем же способом мы сможем освободить Огюстина.
– Слишком много «если» и «быть может».
– Быть может, я смогу вылечить Реквиема, пока буду питаться. Похоже, я иногда могу лечить метафизическим сексом, с половым актом или без него. Маленькая вспышка Менг Дье не произведет на гостей хорошего впечатления, а мы ее не скроем, если Реквием будет так серьезно ранен.