– И ты решил, что если одна и та же женщина составила счастье нас обоих, то она должна подходить под критерии нас обоих.
Огги кивнул.
– Логично, – сказал Жан-Клод. – Неверно, но логично. Это твое свойство я забыл.
– Забыл что?
– Что ты пытаешься сделать из любви и чувств нечто логичное, нечто доступное пониманию.
Огги нахмурился:
– Ты надо мной насмехаешься?
Жан-Клод покачал головой:
– Нет, но я бы тебе напомнил, что Ашер нашел Джулианну сам. Я любил ее всем сердцем и всей душой, но выбирал ее не я. Я полюбил ее в конце концов, но начал не я.
– Значит, у меня были ложные данные.
– Можно и так сказать, – согласился Жан-Клод.
Огги посмотрел на меня, на охватившего меня Натэниела.
– Мика прав. Я мыслю, как лев. В Натэниеле я не вижу проблемы, потому что он покорный. И я испытываю необходимость утвердить себя как самого доминантного из доминантов в твоей постели. Но их, черт побери, целая куча.
Я пожала плечами, держа руки Натэниела как держат шаль, чтобы не соскользнула.
– И потому ты пытался схватить Мику, и потому таращился на него, как на уличную шлюху?
Огги пожал плечами:
– Может быть.
– Так вот, я этой мачистской хрени не понимаю и понимать не хочу. Свою доминантность упражняй, когда меня не будет.
Огги ткнул пальцем за спину, привлекая наши взгляды к Ноэлю. Тот все еще стоял на четвереньках, ожидая, чтобы на него обратили внимание.
– Ты говоришь, ваш местный Рекс управляет своим прайдом не так, как все.
– Да, – ответил Мика.
– А его лев реагирует так, будто знает правила.
– Прайд Джозефа знает, что значит быть львом. Они просто не устраивают драку за ранг на равнинах Серенгети над каждой добычей.
– А это и значит быть львом, – заметил Огги.
– На самом деле, – сказала я, – львы из лесистых регионов так себя не ведут. Текучесть среди доминантов и сложная социальная система эндемична региону африканских саванн.
Огги глянул на меня с интересом. Я ощутила, что краснею, и постаралась это подавить. Натэниел обнял меня.
– Как сексуальны умные девушки! – шепнул он.
Я сумела сказать:
– У меня диплом по биологии, и я занималась исследованиями по различным животным формам, когда у нас появилась коалиция.
Огги коротко рассмеялся:
– Я имею дело со львами тысячи лет, и никогда книжки по ним в руки не брал.
Я уставилась на него:
– И тебе не хотелось узнать о них побольше?
– Я живу среди львов, и читать про них мне не нужно.
– Я живу среди вампиров и чуть ли не каждую ночь поднимаю зомби, но все равно читаю профессиональную литературу, чтобы не отстать от науки о нежити.
Я даже головой помотала от такого выраженного им самодовольства. Хуже всего, что он даже не счел бы это самодовольством.
Нет, хватит с меня общества Огги. Меня все еще тянула к себе его сила, но это ведь всего лишь любовь. С любовью я как-нибудь справлюсь. Ричард и Жан-Клод меня хорошо натренировали.
Я потрепала Натэниела по руке. Он поцеловал меня в щеку и отпустил, я подошла туда, где на полу ждал Ноэль.
– Ноэль, вставай.
Он встал, кося мне за спину, на Огги. Я тоже оглянулась, но вампир стоял, и ничего не делал такого, только смотрел на Ноэля. Я тронула юношу за плечо, повернула к себе, прочь от Огги.
– В чем дело, Ноэль?
– Нам с Тревисом надо с тобой поговорить.
Он снова хотел оглянуться на Огги, но я тронула его за руку, отвлекая.
– Ладно, поговорим.
Я направилась к дивану, уводя с собой Ноэля. Мика и Натэниел пристроились сзади. Я не знала, то ли они хотят тоже послушать, то ли прикрывали нам спину – на случай, если Огги вновь вздумается сойти с рельсов.
Рядом с Тревисом сидел Реквием. Лицо у Тревиса посерело.
– Боже мой, Тревис, да перекинься ты и вылечись!
Он едва заметно, но напряженно покачал головой. Голос у него был сдавленный, с придыханием:
– Дай мне своего зверя, заставь перекинуться.
– Моему зверю и так хорошо, Тревис.
– Тебе нужно напитать ardeur на одном из нас или дать нам своего зверя. Пожалуйста, Анита.
Я посмотрела в искаженное болью лицо.
– Ты действительно хочешь метафизического секса, когда у тебя рука сломана?
Он покачал головой, скривился, весь сгорбившись над сломанной рукой, и заговорил, не разгибаясь:
– Нет, честно говоря. Но еще меньше мне хочется, чтобы этого урода с голубыми перьями вместо волос ты сделала нашим Рексом.
– Я не…
Он посмотрел на меня в упор; на его лице выступала испарина. Его трясло, мучила боль, он должен был выглядеть слабым, но не выглядел. Силы в его взгляде хватало.
– Анита, если ты сделаешь его своим подвластным зверем, или Рексом для твоей львицы, то он разделит твою силу. И ни за что доминантный лев, обладающий подобной силой, не оставит в покое местный прайд. Львы отличаются от прочих больших кошек. У нас нет того, чтобы жить и жить давать другим. У нас всегда идут разборки, кто тут главный кот в коллективе. Джозеф свою Регину выбрал из любви, не ради силы или власти. Она хорошая, но она его жена, а не сила, с которой надо считаться. Если ты дашь тому типу свою силу, он просто не сможет нас не трогать. Живущий в нем лев будет вынужден найти нас и завоевать.
Я глянула через комнату, на Огги.
– Ты согласен с такой оценкой ситуации?
Огги кивнул.
– Да, но я не так уверен, как эти коты, что Хэвен – твой Рекс. Я тебя привязал своей силой, Анита. И сила твоей реакции на моих львов вполне может объясняться именно этим. Не твой зверь, а моя сила увеличивает для тебя их притягательность.
Давно он ничего столь разумного не говорил. Интересно, кто же настоящий Огги: этот, который соображает, или тот мужской шовинистический идиот?
Я кивнула:
– О’кей, но как нам проверить эту маленькую теорию?
– Анита реагировала на твоих львов до того, как ты ее подчинил.
– Блин, – сказала я, – Мика прав. Я ж с самого начала от них протащилась, еще до нашего поединка сил.
Огги кивнул:
– Тогда, наверное, твоя львица ищет доминанта. Как бы то ни было, а твоя реакция на Пирса, совсем не такая, как на этих двоих, о чем-то говорит нам. Либо моя сила поработала, либо твоя сила ищет добычу покрепче. Жан-Клод считает, что твой ardeur ищет добычу посильнее, отчего же с твоим зверем должно быть иначе?