Я посмотрела вниз и увидела, что рука у меня обернута марлей, как у свеженькой мумии. Увидела пятна крови на скатертях перед тем, как их свернули. Попыталась подумать, как мы будем это объяснять, но не додумала до конца, мысль ускользнула. Это ощущение должно было быть приятным – такая полная расслабленность, но я знала, что сегодня нужна Жан-Клоду, нужна всем. И Мать Всей Тьмы все еще поблизости. Что они будут делать, если она вернется, а меня не будет? Снова начал нарастать страх, но опять ненадолго. Я не могла удержать при себе ни одной мысли, ни одной эмоции. Как грести на лодке в тумане. Знаешь направление, в котором хочешь двигаться – мелькнет берег, и гребешь изо всех сил, потом тебя снова заволакивает туманом, а когда опять попадаешь в просвет, берег совсем с другой стороны. Вот так и отвлекала меня боль. Без лекарств я бы как-то лучше функционировала, но так болел ожог, так болел… и я хотела, чтобы он перестал.
Кто-то меня поднял на руки, и я проснулась. Хотя не уверена, что это я спала – мог быть обморок. Меня нес Натэниел. Сияли рукава белой рубашки, а я была накрыта черным смокингом. Наверное, его смокингом. Я была горда, что до этого додумалась.
Я поискала взглядом Мику, Натэниел заметил и понял.
– Мика будет сидеть с Ашером, чтобы ни одну ложу не оставлять пустой.
Он стал спускаться по лестнице, держа меня на руках.
За его плечом появился Реквием и пристроился за нами, рядом с ним Лизандро. Я посмотрела вниз по лестнице и увидела доктора Лилиан, а потом снова голова закружилась. Что она мне вкатила, черт побери?
Еще на какое-то время я отключилась, очевидно, потому что следующее, что я помню – что мы внизу и входим под навес рядом с входом только для членов клуба «Фокс». Мелькнул Нечестивец, стоящий рядом со служителем парковки, и лицо у служителя было спокойное и пустое – вампирский ментальный трюк, чтобы никто нас не запомнил. Индивидуальные ментальные фокусы, в отличие от массового гипноза, запрещены – в частности, вот из-за таких штук. Потому что вампир может убедить человека, что ничего плохого тот не видел. Ох, как это пакостит свидетельские показания!
Фредо придержал дверь лимузина, будто действительно был вышколенным шофером, а не ходячим складом оружия. Натэниел влез внутрь со мной на руках, осторожно положил меня на заднее сиденье и снял с меня смокинг. Рядом со мною присела доктор Лилиан, тронула за лицо и попросила проследить за пальцами. Вряд ли у меня это хорошо получилось.
Она мне улыбнулась:
– Я тебе вкатила дозу, как одному из наших, а ты оказалась не нашей. Не знаю, во что ты превращаешься, но не в ликантропа.
Я наморщила брови, пытаясь понять:
– Что?
– Морфий уже должен был бы вывестись из организма, а он не вывелся. Будет не от шести до десяти часов, как у человека, но два часа как минимум пройдет. – Она покачала головой. – Иногда мы все забываем, что в основном ты человек.
– Морфий, – повторила я.
– Морфий, Анита, – кивнула она. – И если мастер, который пытался захватить нас всех, возобновит атаку, когда тебя не будет, вряд ли Жан-Клод выдержит.
Она думает, что это все – работа Мерлина? А про Мать Всей Тьмы не знает? Наверное, надо было ей объяснить, но я никак не могла выстроить мысли в очередь.
– Нужно, чтобы ты к нам вернулась, сейчас.
Я кивнула, закрыла глаза, потому что у меня в голове как-то закружилась муть.
– Согласна, – шепнула я. – Как?
Я открыла глаза, попыталась навести их на это красивое лицо, на серые глаза, которые сегодня при этом платье и тенях на веках казались синими.
– Вызови мунина, Анита. Он тебе прочистит мозги и поможет вылечиться.
Я наморщила лоб, глядя на нее. Наверное, я ослышалась.
– Вызвать мунина? Сейчас?
Она кивнула:
– Райна способна такое вылечить.
Я закрыла глаза и очень, очень попыталась себя заставить собрать мысли и объяснить, почему предложение никуда не годится. Мунины – это духи предков волчьей стаи, но они бывают куда более «живые», чем при обычном почитании предков. Особенно если у тебя есть экстрасенсорные способности, а того смачнее – талант обращения с мертвыми, тогда мунины бывают куда как «живыми». Райна была прежней лупой стаи, я ее убила, потому что она пыталась убить меня. Мунин может «овладеть» человеком, у которого есть к этому способности. Я стала для Райны любимой ездовой лошадью. И долгие-долгие уикенды в Теннеси с моей духовной учительницей Марианной я училась управлять мунинами вообще и Райной в частности. Мика и Натэниел ездили со мной «помогать» с ней справляться. Я сперва предложила Ричарду – внутреннее дело стаи, так сказать, – но он отказался. Райна мертва, и он с ней больше дела иметь не хочет. Я тоже не хотела, но мне деваться было некуда.
Она была сексуальной садисткой, но умела заодно сексом исцелять. Не обязательно полноценным сексом, с половым актом – просто так ей больше нравилось. Я несколько раз черпала от ее силы для спасения чужой жизни, но цена бывала высокой. Одни ее воспоминания стоили того, чтобы от них прятаться. Ardeur сам по себе обычно целительного действия не оказывал, и Жан-Клод предполагал, что моя способность исцелять сексом и метафизикой скорее связана с мунином Райны, чем с вампирскими силами. Похоже было, что чем чаще меня использовал или одалживал мне магию кто-то другой, тем более вероятным было, что магия этого другого войдет в мой арсенал. Райна достаточно много со мной взаимодействовала, чтобы это повлияло на ardeur – такова была у него теория. А почему не использовать для лечения руки ardeur? Потому что лечение ardeur'ом – это дело случая. Иногда он действует именно так, как ты хочешь, а иногда совсем никак. Я попыталась объяснить как можно лучше:
– Не уверена, что смогу ее удержать. А если она возьмет верх – плохо будет.
– Ты сильно ранена, Анита. Будь ты истинным вампиром, тебе понадобилось бы много крови. Куда больше обычного. Жан-Клод думает, что ardeur проснется и попробует утолить этот голод.
Я нахмурилась сильнее:
– Что-то я не…
– Ты обещала делать все, что я скажу, если я дам тебе морфий. Ты дала слово.
Я сглотнула, облизала губы, подумала, не обозвать ли ее стервой, но, так как других врачей у нас не было, а рука болела, неразумным показалось ее злить. Я бы смогла справиться с мунином Райны, кабы не была одурманена лекарством.
– Нет, – сказала я.
– Тогда ты пропустишь балет и прием и не сможешь помочь Жан-Клоду против других мастеров. Ричард тоже не сможет, потому что скрывается. Если тебе кажется удачной мысль лишить сегодня мастера этого города двух третей его силы, тогда отказывайся.
А, черт с ним.
– Стерва.