Мы оказались на полу машины, Джейсон внизу, я в середине и сверху Натэниел. Будто последний оргазм стащил нас вниз.
– Ух ты! – выдохнул Джейсон.
– Ага, – сказала я.
Натэниел засмеялся, низко и чуть неровно.
– Я люблю тебя, Анита, – сказал он.
– И я тебя, – ответила я.
Сердце Джейсона стучало мне в спину.
– Кажется, я здесь лишний, – сказал он из-под меня.
Натэниел даже головы не поднял, даже глаз не открыл.
– Я тебя тоже люблю, иначе бы мне не в радость было бы так делиться с тобой.
Я сумела выгнуться так, чтобы заглянуть Джейсону в лицо:
– И я тебя люблю, Джейсон. Ты наш очень дорогой друг.
– Я думал, что я для всех просто приятель по койке.
Я свернулась у него на груди, Натэниел подполз и вклинился между нами.
– Такого хорошего друга у меня никогда не было.
Джейсон улыбнулся нам, и в глазах его было столько эмоций, что он сам не знал, что с ними делать. Он как-то сумел выдать свою обычную усмешку:
– А я думал, что самое интересное, что можно делать с другом – это футбол смотреть.
Натэниел улыбнулся:
– Можем и посмотреть, если ты мне правила объяснишь.
– Я футбол не смотрю, – возразила я.
– Да ну его, футбол, – сказал Джейсон. – Давайте лучше дальше трахаться.
– Не сегодня, – ответила я.
– Возвращаться надо, – согласился он.
– Кто может двигаться, пусть первым встанет и оденется, – сказала я.
Он засмеялся, обнял меня и положил голову на Натэниела.
– Видит Бог, люблю я своих друзей. Но если вы сможете сдвинуться в сторону, я бы, пожалуй, встал.
– Надо будет мне еще над этим поработать, – сказала я.
– А что?
– Ты слишком быстро пришел в себя. Что-то я не так сделала.
Смех быстро увял, и вдруг он стал слишком даже серьезен.
– Ты все сделала правильно. Ты чудо.
– Такое же, как то, что тебе оставило засос со следами зубов?
Он усмехнулся и стал выбираться из кучи наших тел.
– Даже лучше, но если ты ей об этом скажешь, я буду все отрицать.
– Ты мне только скажи, кому не говорить, и я не скажу.
Он открыл коробку влажных салфеток. Стирая с себя пот и все прочее, он спросил:
– Ты из Кейп-Кода всех видела, кто приехал?
– Сэмюэла с семьей? Да.
– Нет, из свиты.
– Там с ними были мужчина и женщина.
– Перлита ее зовут. Перли. – Он сунул салфетки в пустой мусорный мешок, явно для этой цели приготовленный. – Жан-Клод хотел знать, чего ждать, когда ты будешь трахаться с Самсоном.
– И послал тебя трахнуть русалку, чтобы я была предупреждена?
Натэниел медленно поднялся. Джейсон бросил ему коробку салфеток и снял пластик с нашей одежды. На самом деле он оказался не нужным – все произошло аккуратнее, чем ожидалось.
– Он не посылал меня ее трахать – просто велел выяснить, какие могут быть последствия превращения русалки или мужчины-сирены. – Он осклабился: – А как добывать эту информацию – Жан-Клод оставил на мое усмотрение.
Я и забыла, что согласилась попытаться вызвать силу Самсона. Столько всякого случилось – трудно все упомнить. Особенно мне трудно было помнить вещи, от которых мне неловко. Согласие на секс с Самсоном в эту категорию входит.
– Если этот укус – типичный пример, то ой.
– Не совсем «ой». Я тебе дам полный отчет, когда переживем балет.
Мы отчистились, как могли. Аварийный набор косметики в лимузине присутствовал – я думала, что могла размазать помаду. На самом деле этим не ограничилось, но мы справились.
Мы оделись, почти такие же свежие, как в начале вечера. Реквием раньше уже пошел докладывать Жан-Клоду, а может, просто не хотел смотреть. Натэниел и Джейсон эскортировали меня обратно в театр, Лизандро шел в арьергарде. Клодия и Истина встретили нас у входа в клуб «Фокс».
Под стоической профессиональной непроницаемостью охранников я заметила тревогу. Но даже не надо было читать по лицам: я и так это чуяла. Это была не Марми Нуар и не Белль Морт. Дело было в вампирах, которых мы пригласили в город. Не знаю точно, что они делали, но сила в этом проявлялась немеряная.
Джейсон и Натэниел по сторонам от меня поежились.
– Какого черта они там творят? – шепнул Джейсон.
– Не знаю, – ответила я, – но сейчас выясним.
И я пошла вверх по лестнице, держа под руку Натэниела, а другая рука была в руке Джейсона. Обычно я бы постаралась за такое количество мужчин не держаться на людях, но сейчас на это плюнула. Во-первых, всем нам нужно было какое-то ощущение уюта. Во-вторых, моей репутации все равно было некуда падать.
Перед шторами, ведущими в зал, я отпустила руку Джейсона, чтобы он мог вернуться в ложу Ашера. Отпускать его мне не хотелось – хотелось завернуться в него и в Натэниела, как ребенку в любимое одеяло. Я обняла Натэниела за талию, сама пристроившись ему под руку. Он обнял меня и шепнул в волосы:
– Ты как, нормально?
Я кивнула. Джейсон сказал бы, что я вру, но Натэниел просто принял ответ. Он не поверил, просто не стал меня разоблачать.
Натэниел развел портьеры. Музыка хлынула на нас, мир вдруг стал золотым. Сам воздух мерцал искрами, и из этого сцинтиллирующего облака выплыл вампир. Это был Адонис – тот, который чуть меня не подчинил взглядом. Его наряд сменился балетным вариантом костюма восемнадцатого века, то есть: вполне точное подобие выше талии и лосины ниже. Я видала, как летают вампиры, но не так. Он висел в воздухе, будто это ничего ему не стоило. Из мерцания появлялись другие вампиры и зависали в воздухе, будто пришпиленные. Адонис парил перед самой нашей ложей, так близко, что видно было, как шевелит ветер его белокурые локоны. Какой ветер? Ветер его собственной магии.
Жан-Клод и Дамиан отвернулись от этого зрелища взглянуть на меня. Я успела увидеть в глазах Жан-Клода миг облегчения, и тут же лицо его снова стало приветливо-непроницаемым, как было весь вечер сегодня на публике. Дамиан потянулся ко мне, я дала ему свободную руку, не подумав, что касаюсь еще и Натэниела. И это его касание будто замкнуло цепь. Это был не просто скачок энергии, это было ощущение глубокого удовлетворения. Как будто меня вдруг завернули в теплое электрическое одеяло. Как это было хорошо!… Я ничего так не хотела, не могла бы придумать ничего лучше, как завернуться в них обоих и заснуть. Я точно знала, что это было бы исцеление, именно то, что мне нужно. Не все парапсихические видения двусмысленны или плохо поддаются толкованию – бывают и кристально ясные. Тут беда в том, что они-то как раз являются тогда, когда нет возможности им следовать. Глядя на вампиров, ныряющих и вертящихся в сверкающем воздухе, я склонялась к мысли, что подремать вряд ли удастся.