Она вытерла мокрые ладони о джинсы и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться перед тем, как войти в гостиную.
Если она неважно выглядела после этой бессонной ночи, то что говорить о Рике. Он был смертельно бледен. Его лицо было неподвижно, а солнечные очки не давали возможности разглядеть выражение глаз.
— А я думала, что идет дождь, — с насмешкой сказала она.
— Да, идет, — согласился Рик, снимая очки и открывая черные круги под глазами. Он поморщился от света. — Никогда не смешивай шампанское, виски и джин. Это смертельная комбинация! — Он снова водрузил очки на нос.
В другое время Сапфи нашла бы это забавным. Но не сегодня. Не здесь, где в нескольких метрах от них находится Мэтью.
Она смерила его холодным взглядом.
— Чего тебе надо, Рик?
— Ведро черного кофе могло бы помочь, хотя я не уверен.
— Кажется, ты хорошо провел время после моего ухода!
— Плохо. Но теперь, я думаю, наши дела будут только лучше. В том, что касается меня, они уже стали лучше. Сапфи, почему ты не сказала мне, что Мэтью — это твой сын?
Рик ошибался — их дела только что стали во много раз хуже!
Сапфи плюхнулась в кресло. Ее лицо застыло в испуге.
— Кто сказал тебе? Ди? Если это…
— Нет, не Ди, — успокоил ее Рик. Утром, стоя под обжигающим душем, он понял, что это любовь к сыну заставляла ее вести себя с ним подобным образом. — Послушай, Сапфи, — он сел на корточки возле нее и, взяв ее холодные руки в свои, стал согревать их, — но разве то, что я здесь, у тебя дома, не подсказывает тебе, что для меня не имеет значения, есть ли у тебя ребенок? Будь у тебя их хоть шестеро, я все равно буду хотеть тебя!
Сапфи с трудом сглотнула, глядя на него с осторожностью.
— Все равно будешь хотеть?
— Буду, — твердо ответил он.
Когда он разговаривал по телефону с Ником, тот попытался дать ему совет, напоминая, что мать и сын неотделимы друг от друга и что он, Рик, связываясь обязательствами с матерью, должен будет связаться таковыми и с ребенком.
— А если бы Джинкс оказалась в таких же обстоятельствах? — спросил его Рик.
— Я бы все равно полюбил ее и женился на ней, — ответил Ник без тени сомнения.
И Рик думал также. Значит, Сапфи отталкивала его из-за своего сына. Рику надо будет постараться преодолеть ее недоверие и подружиться с мальчиком, хотя Рик еще не успел придумать, как это можно сделать.
В следующий момент послышался тоненький голосок:
— Хочу к маме!
Сапфи встрепенулась, отняла от Рика свои руки и вскочила.
— Ты должен уйти… немедленно…
Но тут дверь внезапно распахнулась, и маленький вихрь с разбегу прыгнул в раскрытые руки Сапфи.
— Мамочка! Я хотел показать тебе башню, но бабуля сказала, что ты занята.
Джоан, не решаясь войти в комнату, остановилась в дверях. Рик предполагал, что Мэтью младенец или по крайней мере малютка, делающий свои первые шаги, и был весьма удивлен, что он такой большой мальчик.
Сапфи подхватила сынишку на руки. Судя по росту, Мэтью от четырех до пяти лет. Это красивый крепенький бутуз с блестящими темными кудряшками, обрамляющими нежное личико. Его темно-синие глаза с любопытством разглядывали Рика.
— Ух ты, у нас в гостях дядя! — воскликнул он.
Дядя? Похоже, не просто дядя, понял Рик, вглядываясь в черты лица Мэтью. Он смотрел на свою точную копию. Именно таким он был в четыре года. Такой же рослый, с такими же непослушными кудряшками и с пытливыми синими глазами. Нет, не просто дядя. Папа!
Мальчику четыре года и два месяца. Это его сын. Рик был в шоке. Он не мог даже вздохнуть. Губы не слушались его. Черт возьми, он даже не уверен, что сможет устоять на ногах!
Ребенок Сапфи — его ребенок. Мэтью — его сын!
— Прости, Сапфи, мне жаль, что так вышло, — Джоан первой нарушила тишину. — Я попыталась было остановить его, но… — она безнадежно развела руками.
Джоан Маккол, женщина, которая понравилась ему с первой же минуты их знакомства, знала, что Мэтью его сын! Отчего бы еще она так сейчас огорчилась?
— Все хорошо. Возможно, оно и к лучшему. Сапфи повернулась и, вопросительно взглянув на Рика, увидела, как он ошеломлен.
Рик молчал и не отрываясь смотрел на Мэтью. Мальчик был таким необыкновенным, таким изумительным, таким… родным.
И он уже пропустил четыре года жизни своего сына!
Из-за Сапфи. Из-за того, что пять лет назад она не сказала ему, что ждет ребенка. Почему она так поступила с ним? Какое имела право не сообщить ему об этом?
Его начал затоплять гнев. Ослепляющий, неистовый гнев.
— Черт тебя возьми, Сапфи!
— Мама, дядя ругается, — ахнул Мэтью и широко раскрыл глаза. — Это плохой дядя.
— Нет, он не плохой. Он просто сердитый. Она осторожно посмотрела на Рика.
— Сердитый? Это далеко не определяет мое теперешнее состояние!
Сейчас ему больше всего хотелось взять Мэтью на руки и прижать к себе, чтобы познать чудо близости с собственным сыном!
Но он не мог сделать это прямо сейчас. Для Мэтью он был не кто иной, как незнакомец, «плохой дядя»!
Сапфи глубоко вздохнула, угадывая его желание немедленно излить свои чувства.
— Сейчас не время и не место для выяснения отношений, Рик.
— Ты права. Не место и не время, — отрезал он, изо всех сил заставляя себя сдерживать гнев, который каждую секунду мог выплеснуться наружу. Надо взять себя в руки. Ради Мэтью, ради его сына!
Всю последнюю неделю в нем постепенно росло отвращение к мужчине по имени Мэтью. Но внезапно родившаяся любовь, которую он чувствовал теперь, когда смотрел на сына, была такой необъятной, что могла поставить его на колени.
— Ты права, Сапфи, время и место для этого будет в суде.
— Нет! — вскрикнула Джоан.
— Рик, пожалуйста, не будь таким жестоким, — почти простонала Сапфи.
— Пожалуйста?.. — Он осекся, когда Мэтью нахмурился и исподлобья посмотрел на него.
Сапфи права, неохотно признал Рик. Им нельзя ссориться при Мэтью. Это только может оттолкнуть мальчика от него. А он меньше всего хотел отдаляться от сына.
— Мои адвокаты свяжутся с тобой.
— Нет!
— Да! — холодно проронил он, бросая последний любящий взгляд на Мэтью, перед тем как выбежать в дверь.
Но он вернется. И очень скоро!
— Ну, могло бы быть и получше, — слабо буркнула Сапфи, садясь в кресло и усаживая Мэтью к себе на колени.