Питер… Питер не женат, у него нет семьи, зато имеется солидный пакет акций. Уж ей ли об этом не знать! Ведь именно Ди была единственной, кто консультировал его по всем деловым вопросам. Между ними сложилось молчаливое соглашение, что деньги Питера будут завещаны фонду отца, но, возможно, у Хьюго на этот счет имеются другие идеи.
Подозрительность отодвинула на второй план все правила логики. Так не годится. Пусть Хьюго и не щепетилен, не честен по отношению к ней, все же он ни за что не поставит под удар свою репутацию, сделав что-то заведомо опасное. Деньги Питера – всего лишь капля в океане, что они значат для Хьюго, который будет контролировать миллионы! Стало быть, дело не в деньгах.
Ди взглянула на файл. Она предполагала, что увидится с Вордом в эти выходные, но теперь придется перенести обсуждение ее проектов на другое время.
К своему ужасу, Ди почувствовала горячие, горькие слезы негодования, наполнившие глаза. Она все еще продолжала бродить по комнате. Остановилась, беспокойно изучая большую фотографию отца, которую Ди некогда изорвала, но затем склеила и повесила над камином.
Этот снимок, сделанный Питером, был самым ее любимым. На нем отец так жизнерадостно улыбался, глаза его, устремленные в камеру, лучились теплом. Всякий раз, когда Ди бывало по-настоящему плохо, она становилась прямо перед фотографией, черпая силу и уверенность в любящих глазах самого дорогого для нее человека.
Но сейчас и эта уловка не помогла. Сознание, как сильно отец любил ее, не облегчало боль сердца, не помогало привести в порядок воспаленный негодованием разум.
«Ты ничего не знаешь о моем отце… ты презирал его…» – обвиняла она Хьюго. Это, конечно, не так. Хьюго действительно презирал тот мир, который, с его точки зрения, олицетворял собой отец: мир денег и престижа, тот мир, где больше ценилось имущество, чем люди. Но ее отец был совсем не таким. У него были деньги, да, и гордость, гипертрофированная гордость, но у него было доброе сердце и большая душа, он умел быть сострадательным и щедрым. И поэтому тем горше становилось Ди оттого, что Хьюго отвергал ее отца, а тот – его.
– Но, папочка, я люблю Хьюго, – беспомощно убеждала она отца, когда он вновь и вновь расспрашивал ее о том времени, которое она провела рядом с Хьюго.
– Ты не знаешь, что такое любовь, – возражал отец. – Ты девчонка, еще ребенок…
– Это неправда. Я знаю, что такое любовь, – протестовала Ди с особым рвением. – И я не девчонка. Мне уже больше восемнадцати… это возраст…
– Это возраст? Ты ребенок, – насмешливо произнес он и ворчливо добавил: – Мой ребенок…
– О, папа, – шептала Ди, и ее глаза наполнялись слезами. Она так упорно пыталась сблизить его и Хьюго, одновременно оставляя за каждым право отстаивать свои убеждения.
– Как он может утверждать, что любит тебя? – однажды спросил ее отец. – Что он планирует сделать для твоего будущего? Последний раз, когда я разговаривал с ним, он сообщил, что, как только закончит свое образование, отправится в какую-то пустыню.
– Пап, он не так уж сильно отличается от тебя, – польстила она отцу. – Вы оба большие филантропы и…
– Может быть, но я никогда не бросал твою мать и тебя ради того, чтобы обойти весь мир и накормить всех голодных, – прервал ее отец. – Это, в конце концов, нереально.
Ди глубоко вздохнула, вспомнив свою растерянность тогда.
– Папа, Хьюго не собирается покидать меня, – тихо сказала она отцу.
– Не собирается покидать тебя? Ты считаешь, он передумает… изменит свои планы? – не успокаивался отец.
– Нет. Хьюго никогда не передумает, – решительно заявила Ди. – Он по-прежнему планирует уехать, но… – Ди помолчала с минуту, а затем с любовью посмотрела на своего отца. – Я собираюсь ехать с ним, пап…
– Ты что!
Ди заранее знала, что он, естественно, не одобрит ее решение. Отец всегда надеялся, что дочка вернется в родное гнездо после окончания университета, и, несмотря на мечту о поездке с Хьюго, она и сама допускала, что со временем найдет себе дело дома.
Отец не пытался настаивать на ее возвращении домой, не навязывал ей свои взгляды. Он поддержал мечту Ди уехать в университет, но… но в глубине души не был готов позволить ей полностью освободиться из-под его опеки.
– Это то, чего хочет Хьюго. А чего хочешь ты, Ди?
Я хочу быть с ним, и Хьюго любит меня. Я хочу быть счастливой. Вот что она бы ответила, если бы не знала, что сердце отца закрыто для таких признаний. Он их не примет. И все же она попыталась убедить его в своей правоте, в своем праве.
– Это то, что я хочу делать сама, – спокойно сказала Ди. – И я пойду за Хьюго, потому что люблю его.
– Хорошо, ты уже достигла совершеннолетия, и я не могу остановить тебя, – отрывисто произнес он. Отец признал ее право, но не принял ее правоту.
Ди знала, что Хьюго любит ее, но он во что бы то ни стало решил осуществить свои планы. И если она отступится от них, Хьюго все равно останется при своем решении. Это ни в коем случае не будет означать, что он разлюбил Ди – в этом она не сомневалась, но большую часть жизни они проведут вдали друг от друга – ее это не устраивало.
Хьюго, полный молодой, страстной энергии, напоминал ей крестоносца, ему просто необходимо было прожить жизнь на полную катушку. И если Ди хочет, как отец, находясь дома, помогать нуждающимся, если она не чувствует в себе силы покинуть дом и отправиться в «горячие» точки мира, если ее мечты иные, чем у мужчины, которого она любит, тогда для них обоих будет лучше, если она останется одна. Их союз обречен.
Семья Хьюго уже пыталась охладить его пыл. Хьюго нуждался в поддержке Ди, в ее любви, но…
Годы, которые они могли бы провести вместе, пронеся через жизнь воспоминания, память о том, как помогали друг другу, как сохранили узы, связывавшие их, дети, которым они могли бы рассказывать о своих странствиях…
Легкая улыбка искривила рот Ди. Ничего этого не было и не будет.
Хьюго мог участвовать во всех общественных кампаниях, посвятить жизнь проблемам всего мира, но она знала, что, когда появится его ребенок, он захочет быть рядом с ним, оберегать его так же яростно, как ее отец – саму Ди.
Их объединяло столько общего, они были так похожи. Они даже завидовали друг другу. Порой принятие какого-нибудь решения перерастало в настоящую битву. Они были равновелики.
Через несколько недель Ди завершит университетский курс. Хьюго уже закончил работу над диссертацией, и осуществление их планов теперь зависело от нее. Хьюго начал переговоры с одним благотворительным агентством и получил предварительное предложение отправиться в Эфиопию.
Ди планировала, прежде чем уехать, провести вместе с их семьями хоть какое-то время, но Хьюго настаивал на безотлагательном отъезде.
Официально они все еще продолжали жить отдельно, но Ди проводила большую часть времени с Хьюго, и у нее уже появился ее собственный ключ. Отец, наверно, догадывался, что они с Хьюго любовники, но Ди со страхом осознавала, что не хочет подтверждать его подозрения. Он представитель того поколения, которое считает любовные отношения возможными лишь в том случае, если пара заключила брак. Ди знала это и не хотела, чтобы отец считал их связь безнравственной. Она не могла открыть отцу правду и задеть его нравственные принципы. И от Хьюго отказываться в ожидании брака и отцовского благословения она тоже не желала. Мысль о том, что она лишит себя счастья быть рядом с обнаженным Хьюго, удовольствия, которое может доставить это тело, всецело принадлежащее ей, была просто невыносимой. Но не только это огорчало ее. Ди не смогла бы прожить без Хью ни дня. Она слишком сильно любила его и поэтому хотела быть рядом с ним каждую минуту.