«Скорая» ехала за нами, включив мигалки и сирены. Они могли бы просто ехать за полицией, но я сочла это хорошим признаком. «Скорая» включает весь парад только когда знает, что есть раненые, но ещё живые. Я пробормотала короткую молитву, а потом только старалась не отстать от полицейской машины. Шериф — упёртый расист, но дороги здешние он знает, а я нет. Будем только надеяться, что в канаву не съедем.
Мы оказались на месте первыми, потому что ехать нам было меньше десяти минут. Звуки сирен завывали в ночи. Ехала дополнительная подмога. На парковке стояла машина полиции штата Иллинойс с открытой дверцей, и сидел полицейский рядом с ней. Лицо его было просто белым пятном, одна рука, похоже, ранена, пистолет неуклюже зажат в другой. Кровь на плече мундира.
Полицейские машины распахнули дверцы, и сотрудники заняли позиции за дверцами или за капотом, оглядываясь. Никто не бросился напрямую к раненому. Все были в укрытии, у всех оружие в руках, и мы оценивали ситуацию перед тем, как броситься действовать. Иногда преступники используют приманку. Я сгорбилась перед джипом, направив пистолет вверх. Капот был у меня за спиной, так что, что бы там ни придумали враги, мне ничего не грозит, пока я по эту сторону джипа. Слишком много было, о чем подумать, и не было времени думать слишком усердно. Отчасти в этих случаях мысль должны заменить опыт и выучка.
Шериф что-то сделал рукой, и внезапно все сирены замолкли. Тишина оказалась неожиданно громкой, и только огни мигалок давали понять, что здесь что-то случилось.
Все мы осматривали парковку и прилегающую местность. Изгородь за мусорными ящиками. Другие здания в нескольких ярдах. Парковка забита. Преступник может прятаться за любой машиной, а может, он или они сбежали, услышав сирены. Наверняка знать нельзя.
Ничто не шевелилось, кроме полицейского, который заморгал, увидев нас. Он был жив, и мне хотелось, чтобы так оно и осталось. Надо было действовать. И, будто шериф Кристофер прочёл мою мысль, он двинулся вперёд. Пригибаясь, что при его животе и росте было впечатляющим зрелищем. Он оказался куда ловчее, чем был с виду.
Я направила пистолет не на что-то конкретное, а в сторону, где могла быть потенциальная опасность — кто-то, кто захотел бы стрелять в шерифа. Белый пластиковый пакет перекатывался возле мусорного ящика на ветру. Больше ничто не шевелилось.
Шериф Кристофер дал знак — «все чисто». Его люди встали, вышли из укрытия и собрались возле него. Я оказалась осторожнее, осмотрела местность, по которой мне надо было к ним идти, с пистолетом, направленным в землю, но держала я его двумя руками, готовая идти на помощь. В дверях клуба столпились люди. Я их не видела, пока не встала из-за джипа, но они наверняка там были и раньше. Соображения нет у людей. Или они знали что-то, чего не знали мы? Нет, вряд ли.
Я услышала:
— Давайте сюда «скорую»!
Паттерсон побежал сообщать медикам, что можно подойти. Шериф Кристофер злобно смотрел на меня.
— Кто-то из ваших дружков-вампиров.
— По мне, так больше похоже на нож. Откуда вы знаете, что это был вампир?
Раненый заговорил сдавленным голосом, от боли и шока.
— Эти гады улетели с нею. Улетели, блин, как птицы, прямо вверх.
Окей.
— Ладно, вампиры. Кого они взяли?
— Одну из танцовщиц, — сказал раненый. — Я объезжал клубы, как нам было положено. Увидел, как она выходит, и тут они бросились прямо из темноты, по одному с каждой стороны. Она начала кричать, я выскочил, вытащил пистолет. Но с ними был ещё один, его я не видел. Не знаю, как это вышло, но он вдруг просто появился у меня за спиной. Приставил мне нож к горлу и велел смотреть. А остальные улетели с нею, на фиг.
Он закрыл глаза. Видно было, что он борется с болью.
Санитары уже были здесь, расталкивая нас.
Раненый открыл глаза и посмотрел на шерифа.
— Он держал нож возле моего горла, чего ж он меня не убил? Убрал лезвие и всадил его мне в плечо. Почему он меня не убил? Почему?
Я ответила, пока медики обрабатывали рану.
— Он хотел, чтобы ты остался в живых и рассказал нам, что ты видел.
— Зачем? — спросил он и посмотрел на меня.
— Это послание.
— Какое ещё послание?
Я покачала головой:
— Они хотят, чтобы мы бросились её спасать. Хотят заставить нас действовать ночью, пока они сильны, а не ждать до рассвета, когда преимущество будет на нашей стороне.
Шериф Кристофер встал и протянул мне руку, но спохватился и просто сделал мне жест, предлагающий следовать за ним. Я пошла.
— Насколько мне было известно, мы не знали, где эти гады прячутся. А теперь вы говорите так, будто знаете.
Я заморгала, думая: «Что я могу ему сказать, чтобы не втянуть нас всех в передрягу?»
— У меня встреча с Мобильным резервом через час после рассвета, но если у них заложница, мы до рассвета ждать не можем. — Покопавшись в кармане куртки, я вытащила телефон и набрала номер сотового Зебровски. — Дай мне номер капитана Паркера, Зебровски.
— Зачем?
— Вампы взяли стриптизершу, живую. И даже постарались, чтобы нам остался раненый, но живой полицейский из полиции штата, который нам это рассказал.
— Боже мой, Анита, это же капкан!
— Наверняка. Все равно, давай мне номер.
Он дал мне номер, и я набрала его. Капитан Паркер взял трубку, шериф Кристофер наблюдал за мной. Я изложила Паркеру ситуацию.
— Это ловушка? — спросил он.
— Может быть, или же они знают, что мы все равно придём, и пытаются нас заставить спешить, чтобы мы явились ночью, когда преимущество у них. Но все равно, и тогда это ловушка.
— Я не хочу посылать моих людей на смерть, Блейк.
— Я тоже не в восторге, но она была жива, когда они её взяли, и если мы будем ждать рассвета, она жива не будет. Конечно, она уже может быть мертва, я не знаю.
— Капкан, а женщина в нем приманка, — сказал Паркер.
— Знаю.
— Вы все ещё настаиваете, чтобы мы взяли вас с собой?
— За все сокровища мира не упустила бы такого случая.
Он сухо и коротко хохотнул.
— Вы меня уговорили. Надеюсь, вы об этом не пожалеете.
— Уже жалею, но если вы действительно собираетесь действовать ночью, то я вам буду ещё нужнее.
— Вы действительно настолько лучше умеете обращаться с вампирами, чем мы?
— Да, капитан.
— Надеюсь, действительность будет не хуже рекламы, маршал Блейк.