– Про них только одно и известно – что соваться туда может только полоумный. Такое впечатляет, командир: когда о чем-то ничегошеньки не известно, но твердо оговорено, что дорожка туда – верный путь для самоубийц. Предки…
Пинком распахнув дверь, вошла Мара, чернее тучи. На конце обнаженного клинка она несла какой-то черный, сморщенный комочек, пронзительно вонявший паленым.
– Это еще что? – поинтересовался Сварог.
– А это наш бывший поводырь. Клубочек бабкин, извольте любить и жаловать.
Сварог помотал головой:
– Тьфу ты, до чего мелко… Это он, должно быть, сгоряча. – Предупреждая вопросы, сказал самым непререкаемым тоном: – Вот что, соколы мои, живо завтракать. Сгорел наш клубочек, сгорел. А чего же вы хотели – пройти по этим клятым местам весело и игриво, без малейшей неприятности?
– И кони так держатся, словно на них домовой катался… – задумчиво сказал Шедарис.
– Катался, – сказал Сварог. – Есть тут домовой…
– Как же мы теперь, без поводыря?
– А по солнышку, – сказал Сварог. – Как пращуры наши в незапамятные времена. Благо солнышко в должном месте и никаких фокусов пока что не выкидывало, гуляет по обычному маршруту. – Он решительно сунул свою «ручку» среди прочих вещей. – Так что – надеемся на лучшее и готовимся к худшему. Особая точность тут не нужна, нам бы к морю выйти, и ладненько…
…Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней.
Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней.
Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней.
Временами Сварогу казалось, что отныне он на веки вечные возненавидит коней и в жизни не полезет в седло, а сядет лучше на раскаленную плиту и высидит на ней битый час без всякого ущерба для задницы, давно уже превратившейся в сплошную мозоль. Он утешал себя тем, что Паколету с теткой Чари, самым некавалерийским в отряде людям, приходится еще хуже, однако ж они не жалуются и как-то притерпелись.
Собственно, больше всего его доставала скука. Скорость лошади – это всего лишь скорость лошади. Чересчур уж медленное перемещение для того, кто привык к другим скоростям, тем более что ничего вокруг не происходит, нет погони, нет угрозы, остается покачиваться в седле и за неимением других занятий – думать, думать, думать. Тянутся равнины, тянутся леса – редколесье, густолесье, попадаются холмы и скалы, озерца и овраги, ручьи и небольшие болотца. Но ни разу не попалось больше не то чтобы строения – поросших травой развалин. Ни единого сооружения или предмета, к которому прикасалась бы человеческая рука. И никаких скелетов. И ничего живого. Мертвая тишина. Это угнетает невероятно, и все раздумья крутятся вокруг парочки вопросов: почему Хелльстад, прямо-таки обязанный служить приютом чудовищам и нечисти, напоминает сонное царство? Почему, кроме загадочных летучих рож, больше похожих на вульгарные игрушки, никакой живности не встретилось? Даже если сделать все мыслимые поправки на буйную фантазию хронистов, книжников, сказочников, менестрелей и трактирных болтунов, приходишь к выводу: окружающего благолепия никак не должно быть. Отчего-то же исчезали экспедиции и восьмого департамента, и Магистериума, и земных университетов, и просто десятки одиноких волков, ловцов удачи…
Не похоже, чтобы спутников Сварога такие мысли занимали и угнетали. Они откровенно радовались тишине и покою, даже Мара блаженствовала. Что ж, вся умственная работа ложилась на отца-командира, отчего ему хоть волком вой…
Прескверно чувствовал себя отец-командир. От полного отсутствия информации и, выражаясь ученым языком, внешних раздражителей в голову лезла самая несусветная чушь – параллельные пространства, сопряженные миры, девятые измерения и прочие «черные ямы» (название он только что выдумал сам от безделья по аналогии с «черными дырами»). Начинало мерещиться, будто они давно уже незаметно для себя соскользнули в неведомые иные пространства и вокруг уже не Хелльстад, а какая-нибудь Древняя Дорога, бесконечная, как время, и равнины, перемежаясь лесами, будут тянуться до бесконечности. Они ехали целый день, часа через два должно зайти солнце, и следующий ночлег будет лишен всякого комфорта и уюта. Хорошо хоть, солнышко не торчит в небе, как пришпиленное, исправно движется в полном соответствии со стрелками часов…
Для борьбы с монотонностью пути Сварог временами выпускал вперед боевое охранение – то одного, то двоих. Или менял местами всадников в колонне, или заставлял осматривать подковы. Он вовсе не чудил – каждый толковый командир знает, что солдат не следует расхолаживать бездельем. Подобная езда без происшествий похуже праздного лежания в казарме…
Вот и сейчас он отправил вперед Делию с Шедарисом – уардов на триста, дав направление на видневшуюся над лесом голую скалу, похожую на лошадиный зуб. Лес здесь был довольно редкий, и меж высоченных раскидистых дубов попадались странные карлики, не выше человеческого роста, выглядевшие, однако, не молоденькими подростками, а настоящими вековыми дубами, во всем подобными нормальным: пышные кроны, толстые узловатые стволы, вот только всадник смотрит на них сверху вниз… Проезжая мимо, Сварог сорвал крохотный желудь, меньше кедрового орешка, повертел, подивился и выкинул – великанские черепа, крохотные желуди…
Увидев, что Делия с капралом несутся назад подозрительно резво, он испытал нечто вроде облегчения, как ни странно – замаячила некая определенность…
– Соприкосновение с противником? – спросил он, оживившись, подав остальным знак остановиться.
Делия откинула за плечо выбившиеся из-под шляпы золотистые пряди, пожала плечами:
– Не знаю. Там что-то непонятное. Такие пятнистые маленькие штуки, они летают и жужжат. Кружат над одним местом, как привязанные…
– То ли они и в самом деле маленькие, то ли летают очень далеко, – уточнил прилежный капрал.
– А почему именно «штуки»? – спросил Сварог.
– Не похожи на животных и на птиц тоже, – сказала Делия. – Такой у них вид…
– И на самолеты тоже не похожи. – Шедарис задумчиво почесал щеку, мучаясь от недостатка подходящих слов. – Самолет с крыльями и летает грузно, а эти – вроде красивой шкатулки. Словно стекло отблескивает. Но кружат очень уж осмысленно, словно ищут что-то.
– Они вас не заметили?
– Да нет вроде… И так вертятся, и эдак… Очень уж быстрые, если будем обходить стороной и они нас заметят, непременно догонят. Такое у меня впечатление.
Сварог лихорадочно размышлял. Обернулся к Бони:
– По птицам стрелял?
– Из лука и из мушкета.
– Значит, знаешь, что такое упреждение?
– А то!
– Ну, для пулемета, работающего по летучей цели, принцип тот же… – сказал Сварог.
– А почему не я? – моментально вмешалась Мара. – Уж я-то пулемет лучше знаю.