Как. Изысканно.
Потребовалось практически полчаса, чтобы собрать всех в ряд. Парней со второго этажа тащили вниз по лестнице таким образом, что их головы подскакивали на каждой ступеньке, оставляя позади себя кроваво-красный след.
Логично. Ведь труп легче тащить за ноги.
Когда все были разложены, Дерьмо приступило к работе с ножом и собранный шлейф из тел превратился в конвейер. Начиная со столовой, он делал надрезы на горле, запястьях, лодыжках и груди, а Омега шел следом, покрывая своей черной кровью распоротые ребра, прежде чем произвести кардиоэктомию [65] .
У этой партии не было сосудов. После извлечения, все сердца сбрасывались в угол.
Мега бойня?
К тому времени, как все было сделано, в центре гостиной образовался пруд крови, от которого просели половицы — и второй у основания лестницы в зале. Лэш не мог бегло полностью осмотреть столовую, но он был чертовски уверен, что там находился еще один.
Вскоре зазвучали стоны, извещающие о перерождении, и тихий сбор урожая страданий, становился все громче и грязнее, когда преобразование набрало свои обороты, вырывая из них остатки их человечности.
В разгар хора агонии и хаоса, Омега кружился по кругу, переступая через корчащиеся массы, раскачиваясь в танце туда и обратно, волоча своим белым одеянием по застывшему дерьму на полу, оставаясь при этом незапятнанным.
В углу, Дерьмо закурило и убралось, как будто взяло тайм-аут после отлично проделанной работы.
Не отрывая взгляда от дома, Лэш отступил от окна, а затем отошел обратно к деревьям.
Черт, ему и самому следовало бы сделать нечто подобное. Но у него не было контактов в человеческом мире, чтобы это осуществить. Как у Дерьма.
Боже, в жизни вампиров это все изменит. Эти ублюдки снова намерены создать настоящий легион противников.
Вернувшись в Мерседес, Лэш завел двигатель и отправился из Фермляндии в долгий путь, не направляясь конкретно в какой-то определенный дом. За рулем он был мрачнее тучи, холодный воздух обдувал его лицо, благодаря разбитому стеклу в окне. Честно говоря, к черту женщин и все это дерьмо. Его единственной целью в жизни стало прикончить Дерьмо. Отнять утешительный приз у Омеги. Разгромить Общество Лессинг.
Ладно… по большому счету, женщины не входили в это число. Он чувствовал себя абсолютно истощенным, так как нуждался в кормлении — независимо от того, что происходило с личиной, его сущность все еще жаждала крови, и ему предстояло решить эту проблему, прежде чем столкнуться со своим папочкой.
Или его прихлопнут.
Направляясь в центр города, он достал телефон и поразился тому, что собирался сделать. Но все же, при наличии общего врага, возникает потребность в создании довольно странных союзов.
* * *
Вернувшись в особняк Братства, Блэй разделся в своей ванной комнате и залез под душ. Взяв мыло и вспенив его, он подумал о поцелуе в том переулке.
О том парне.
О… касаниях его губ.
Проводя ладонью по прессу живота, он откинул голову назад и позволил теплым струям воды сбегать по его волосам и спине к пояснице. Его телу, казалось, хотелось выгнуться еще сильнее, и он позволил ему сделать это, потягиваясь, наслаждаясь теплым потоком. Потратив время на помывку головы шампунем, он пробежался по себе скользкой, мыльной рукой.
Блэй углубился в воспоминание о том поцелуе.
Боже, такое ощущение, что воспоминание о их слившихся губах — магнит, притягивавший его к нему снова и снова; хватка слишком сильная, чтобы бороться, связь слишком заманчивая для него, чтобы не желать ее допущения.
Проведя ладонями по своему телу, он задался вопросом, когда снова увидит Сакстона.
Когда они снова смогут остаться наедине.
Скользнув своей рукой ниже, он…
— Господин?
Блэй развернулся, скрипнув своей пяткой по мрамору. Накрыв свой твердый, напряженный член обеими руками, он высунулся в стеклянную дверь.
— Лейла?
Избранная застенчиво улыбнулась ему и пробежалась глазами вниз по его телу?
— Меня вызвали сюда? Услужить?
— Я не вызывал. — «Может, она чего перепутала? Если только не…»
— Куин вызвал меня. Я предположила, что в эту комнату?
Эрекция Блэя исчезла с той же скоростью, с какой моргнули его глаза. Затем он мысленно пнул себя и закрыл горячую воду. Потянувшись, он схватил висящее полотенце и обернул его вокруг своих бедер.
— Нет, Избранная, — сказал он спокойно. — Не сюда. В его комнату.
— О! Прошу простить меня, господин. — С пылающими щеками она попятилась из комнаты.
— Все в порядке… осторожно! — Блэй кинулся вперед и поймал ее до того, как она налетела на ванну и потеряла равновесие. — Ты как?
— Воистину, я должна смотреть, куда иду. — Она посмотрела в его глаза, скользнув своими руками по его обнаженным рукам. — Благодарю.
Глядя на ее идеально-красивое лицо становилось совершенно очевидно, почему ею заинтересовался Куин. Она была неземной, но было в этом и что-то большее… особенно, когда ее веки опустились и вспыхнули зеленые глаза.
Невинна, но эротична. Вот, что она из себя представляла. Она сочетала в себе очаровательную комбинацию невинности и жесткого секса, что для нормальных мужчин являлось неоспоримым, а Куин даже и близко не походил на нормального. Он имел все что движется.
«Интересно, а Избранной об этом известно? И если да, имело ли это для нее значение?»
Нахмурившись, Блэй отстранил ее от себя.
— Лейла…
— Да, господин?
«Вот, черт… и что он собирается ей сказать?» Было чертовски ясно, что ее вызвали не для того, чтобы покормить Куина, потому что они делали это накануне ночью…
«Боже, может в этом-то все и дело. У них уже был раз секс и она вернулась за добавкой».
— Господин?
— Ничего. Тебе лучше идти. Уверен, он уже заждался тебя.
— Воистину. — Аромат Лейлы усилился, ударив Блэю в нос коричной специей. — И за это я очень благодарна.
Когда она развернулась и пошла в сторону выхода, Блэй наблюдал за покачиванием ее бедер. Ему хотелось кричать. Ему даже думать было не выносимо, что за соседней дверью у Куина намечался секс… ради Бога, в особняке осталось только одно место, неоскверненное семи аморальными действиями.
Тем не менее, все, что он сейчас мог видеть — это Лейлу направляющуюся в комнату Куина и позволяющую своему белому одеянию соскользнуть с плеч, обнажая свои груди, живот и бедра его разноцветному взгляду. Она окажется в его постели и под его телом в мгновение ока.