– Не надо нас пугать, эрн капитан! – возмутилась шуриа и грозно уставилась на него: – Если вы знаете способ помочь моей Грэйн, то говорите, пока я сама не придумала что-нибудь истинно шурианское!
«Ой-ей!» – несмотря на общую паршивость ситуации, ролфийка повеселела, ободренная такой яростной защитой. Грозная шуриа – это только звучит забавно. Попробуй-ка внимательно взглянуть в эти жуткие грязно-синие глаза, ощутить на себе немигающий звериный взгляд – и сразу отучишься смеяться над такими вещами. Эрн Фрэнген, впрочем, и не думал шутить.
– А я пугать еще и не начинал, – он пожал плечами, давая понять, что вовсе не издевается, но от подначки все-таки не удержался: – Шурианское – это соблазнить или отравить? Или сначала одно, потом другое? Не надо так шипеть на меня, леди. Я люблю лорда-секретаря не меньше вашего, а то и побольше. Но действовать грубо и прямолинейно нельзя. Тут надо сыграть тоньше. Выждать срок, а затем нанести удар, – и, полностью овладев вниманием обеих женщин, назидательно поднял палец и изрек: – Чтобы никто и никогда не смог связать имя Грэйн эрн-Кэдвен со смертью Рэналда Конри.
«О как…» – подумала эрна Кэдвен и тайком ущипнула себя за ляжку. Майор… то есть капитан Фрэнген, заботящийся о ее, Грэйн Кэдвен, благополучии, чести и карьере – это что-то запредельное. Заботливый Фрэнген! Даже хуже того – дружелюбный Фрэнген! Да ни один обитатель форта Логан в здравом уме не поверил бы в такое! Бред, да и только. Вот что значит – надышаться ядовитым дымом!
Чудесным образом преобразившийся капитан тем временем повернулся к ролфийке и спросил, мгновенно превращаясь в прежнего, привычного Фрэнгена:
– Скажи-ка, Кэдвен, что ты знаешь про окопы?
Грэйн молча моргнула. Вопрос его был из разряда риторических, кроме того, изрекать нечто подобное – это было как раз в манере бывшего коменданта. Это он для красоты спрашивает, и отвечать нельзя ни в коем случае. Перебивать, кстати, тоже.
– Я смотрел на эту новую игрушку… – капитан почти с нежностью погладил приклад изобретения ныне покойного Лау, – и думал о том, что время атак стройными плотными рядами неизбежно уходит в прошлое. Нам нужно научиться отсиживаться в окопах, Кэдвен, и тихонько постреливать из-за бруствера, а затем – наносить быстрый удар мобильной группой, не обязательно многочисленной. Лучше – в спину.
Грэйн осторожно кивнула в ответ на вопросительный взгляд. Дескать, понимаю, мой эрн, и вся внимание.
– Так вот тебе нужно отсидеться, – продолжил он. – И убедить Конри в том, что ты ему неопасна и неинтересна. Сделать так, чтобы он сам тебя отпустил. Есть неплохой способ. Догадываешься какой?
Эрна Кэдвен помотала головой – все так же молча, ведь говорить он ей еще не позволял.
А вот Джона, все это время молча переводившая взгляд с Фрэнгена на Грэйн и обратно, она догадалась. Почти. И затаилась, как змея под камнем, ожидая, что скажет бывший комендант.
«Ну же, храбрая сестра моя! Узри жадный волчий блеск в его глазах. Он уже считал тебя своей собственностью, ты уже принадлежала ему, если не телом, но волей! Ты же точно такая же. Если один раз надкусила, то уже не отдашь».
– Ну, ты всегда была туповата в вопросах тактики, – удовлетворенно ухмыльнулся Фрэнген и смилостивился над глупой и недалекой женщиной: – Брак, Кэдвен. Точнее, союз равных. Брак и беременность – какой еще повод нужен для ухода с действительной и сохранения полного пенсиона? Так что подумай немножко – и ложись-ка в окоп, – он с хрустом потянулся и приглашающе похлопал себя по голенищу.
Грэйн думала недолго. После молниеносного глотка счастья: «Когти Локки! А ведь он прав! Это – выход!» почти сразу пришло осознание: «Но ведь я – уже…»
Она нервно сглотнула и решительно сказала:
– Нет. Не могу. Благодарю, но…
– Почему? – капитан заинтересованно выгнул бровь: – Я так сильно тебе не нравлюсь?
– Не в этом дело, – с досадой тряхнула головой Грэйн. – Причина во мне.
– Что значит – в тебе? А! Ты беременна, что ли? – высказал догадку «жених» и отмахнулся: – Ну, тогда первый сын будет твоим, дел-то на три медянки…
«Ух ты какой! Волчище!» Видят Великое Духи и зрит с небес невидимая Шиларджи, Джоне этот человек… этот ролфи уже нравился. Шуриа уставилась на капитана более чем заинтересованно. Честный волчище, озлобленный и циничный, но честный и откровенный. Язык может соврать, но дух никогда не солжет.
– Нет! – возмущенно вскинулась Грэйн и почувствовала, как слегка розовеет то ли от злости, то ли… от досады. – Нет, не беременна. Тут другое. Есть человек…
«Молчи! Молчи про Джэйффа! – взмолилась мысленно Джойана. – Тебе не простят шуриа. Как Аластару не простят меня». Впрочем… Нет. Ей-то как раз и будет прощено и забыто. Из веков ненависти может вырасти любовь, так на склонах вулканов вызревает самый вкусный виноград. Но презрение никогда не породит уважения. Засеянное солью поле останется мертвым. Диллайн шуриа именно презирали.
– Так, Кэдвен, – прервал ее капитан, мигом почуявший нечто тайное и неладное во всех этих сопениях и значительных взглядах: – То, что ты не девственница, я и так знаю. И, скажем так, спутник у тебя наверняка есть, иначе бы ты так не стремилась удрать от Конри. И этот спутник, вероятно… – проницательный ролфи прищурился и понизил голос, – такого рода, что ты не можешь или не должна оглашать вашу связь. Мне все равно. Ты мне не настолько нравишься, чтобы спать с тобой всю жизнь, хотя задница у тебя и неплохая. Я говорю о союзе равных, а не прошу тебя заплетать мне косы. Священный брак мне совершенно ни к чему.
Воображаемый змеиный хвостик шуриа задрожал от страха. «Косы! Ты – безмозглая курица, Джойана Алэйя! Что ты натворила?» Верно сказано, что глупый язычок подчас опаснее меча.
Грэйн выдохнула и медленно разъяснила, не глядя на шуриа:
– У нас на Ролэнси есть три вида брачных союзов, Джойн. Гражданский брак – практически такой же, как у вас на материке. Так были женаты мои родители. Священный брак – нерасторжимый ни в жизни, ни в посмертии союз, когда женщина заплетает косы своему волку. Так женат Священный Князь. И союз равных. Именно то, что предлагает мне эрн капитан.
«О-ой!» Джоне очень хотелось сжаться в комочек. Ее наущениями Грэйн не только заплела косы одному бывшему рилиндару, но сначала их еще и расплела, дважды обручившись с шурианским воином по обычаям обоих народов.
Фрэнген молвил деловито:
– Вот именно. Срок мы сразу оговорить, конечно, не сможем. Но одного сына – тебе, чтобы наследник был у Кэдвенов, а другого – мне. Он будет Фрэнген. Если хочешь, пусть старший будет твой, мне все равно. По достижении младшим совершеннолетия обоюдные условия считаются исполненными. Как тебе?
– А что получу я, кроме защиты? – Ролфийка, запретив себе думать о чем-то, кроме дела, прищурилась, прикидывая последствия такого договора – для себя и поместья.
– Ты получаешь наследника для своего имения. И ты вроде как собиралась стать слушателем Академии? Ну, так я тебя натаскаю, поступишь без всяких протекций. Да мало ли что еще? В дела твоего владения я не сунусь, не сомневайся. Мое условие – двое детей, только и всего.