Юнан потрогал пальчики — холодные, белые с голубоватым отливом. Ну точно мертвячка! В первый раз мальчик пожалел, что обошло его проклятье. Видят… короче, кто-нибудь да видит, есть же на свете какие-то боги, кроме волчачьих или совячьего Предвечного, те, которые смотрят с небес за смесками вроде Юнана… Так вот, видят эти боги, как сожалеет юный полукровка, что не может с одного взгляда признать — мертвяк лежит или живой. Не помешало бы.
Хоть и тонка ручка у тетки, а браслет сниматься не хотел. И застежки на нем никакой. Вот беда-то! И так и эдак пробовал Юнан забрать свой трофей — все без толку. Вот сейчас бы топорик не помешал. Тетке рука без надобности уже.
— Ра…мман… — неожиданно подала голос «мертвячка» и с силой впилась пальцами в запястье мальчика. — Ра… мман… дет… ка…
— Пусти! — взвизгнул Юнан и дернулся в сторону.
Какой там! Точно капканом держала, не отпускала.
А глаза-то грязно-синие, как у мамаши.
«Шуриа! Шуриа синтафская!» — догадался маленький мародер, дергаясь в жестком захвате, точно рыбка на крючке.
Из ее разбитых, облепленных песком губ потекла кровь, когда хрипло простонала что-то еще неразборчивое на незнакомом языке.
— Помо…ги…
И тут Юнан услышал голоса. Много голосов. Приближение чори подействовало на него, словно удар бичом. Пропади оно пропадом, это золото, если рядом «стервятники»! Он вырвался и бросился наутек, пригибаясь к земле и петляя испуганным насмерть зайдем. Скорее в кусты, скорее в родные скалы, домой к мамке с розгой. А то еще снасильничают, как мамку когда-то. Они в своих схронах совсем одичали, им что баба, что пацан, без разницы кого.
И то, что та тетка живая оказалась, так это даже хорошо. Пока чори ей будут заниматься, о мальчишке, порскнувшем в прибрежные заросли, никто и не вспомнит.
— Марри, ты гля, че у нас тут? — взвизгнул тощий коротышка в не по размеру большой куртке, надетой прямо на голое тело.
— Че? — флегматично отозвался наголо бритый здоровяк.
— Баба! Живая баба!
Вопль коротышки разнесся по всему пляжу. Точно чайку камнем кто зашиб.
Бритоголовый тут же облапал Джону, убеждаясь, что зрение его не обманывает. Потом перевернул на спину и одним рывком разорвал остатки платья.
— А-р-рр — утробно зарычал третий мужик — молодой, но на редкость некрасивый — какой-то криворотый и косоглазый.
Джойана чувствовала на себе их жадные горячие руки. Духи Великие, сколько же их? Трое?
Панталоны разлетелись на мелкие клочья… Пятеро?
— Мне! Я — первый! — заорал косоглазый.
Его схватил за грудки длинноволосый сильный парень и отбросил от женщины
— Это еще почему? В прошлый раз баба под тобой померла, забыл?
— Да! Ты сегодня последний будешь! — взвился коротышка. — Не хочу больше с дохлячкой.
— Можно подумать, тебе не все равно?! Она ж еще теплая была.
Отбиваться-закрываться было совершенно бесполезно. Семеро! Их семеро, с ужасом поняла Джона. А она избитая и голая, лежит, распластавшись перед насильниками. Даже колени нет сил сдвинуть.
— Да ты болван! Тебя на привязи держать надо! Козлиная рожа! — разорялся один из бродяг — Если осторожно, то можно по нескольку раз по кругу, пустить. Всем достанется.
— Всем? Да ты на нее погляди — она ж и без… помрет.
— Кто? Я — козлиная рожа? Да я тебе!
— Ну, вы там пока разбирайтесь, — рассудительно решил здоровяк.
Его сотоварищи уже дрались за очередность. Катались по песку, лупили друг друга по чему попало, рыча и плюясь, точно бойцовые псы в загоне.
Бритоголовый же не стал тратить время даром. Видимо, он был главным, и его первенство никто не оспаривал. Он деловито раздвинул ноги Джоны пошире в стороны, сосредоточенно закусив пухлую губу, Развязал веревку на штанах…
— Ты… это… лежи смирно… не дергайся, — предупредил вожак. — А то сломаю хребет…
Джоне хватило одного взгляда, чтобы понять — она и до второго желающего не доживет. Этим… этой… можно насмерть…
— И не орать…
Крик застрял в глотке.
Он уже схватил женщину за бедра, чтобы… и тут грохнул выстрел.
Несостоявшийся насильник ничком упал прямо на Джону. И головы у него уже практически совсем не было, а ее недавнее содержимое расплескалось по груди и лицу леди Янамари.
И никакого обморока, как назло, никакого спасительного небытия не последовало. Пока Джона оттирала глаза от кровавой маски, неведомый стрелок-спаситель занялся остальными бродягами. Или кто они там были, эти мерзкие твари? Мародеры? Да какая разница! Главное, что очень скоро они попадали рядком на песок мертвее мертвого. Один за другим — раскромсанные, порубленные, застреленные. Спасителей оказалось двое!
А потом… потом сильные руки вытащили леди Янамари из-под мертвеца, и то были руки Грэйн эрны Кэдвен.
— Ты жива! — всхлипнула ролфи и прижала к себе шуриа, словно родную. Крепко-крепко и к полнейшему удивлению мужчины с еще дымящимся ружьем в левой и тяжелым кавалерийским палашом в правой руке, удивлению, которое было написано на его лице — тонком, красивом, типично шурианском. Это ведь только полукровки на вид неказисты, а чистокровные очень даже привлекательны.
Боги ты совсем голая! — ужаснулась Грэйн. — Что… они сотворили с тобой? Они с тобой что-то сделали?
— Ничего… не успели… — выдавила из себя Джона и горько заплакала, уткнувшись носом в плечо своей похитительницы. От счастья. Потому что на этом свете есть эрна Кэдвен. Этого достаточно.
«Вот те на!» — только и подумалось Джэйффу, когда он увидел ролфийку, обнимающуюся с шуриа.
Впрочем, а чему удивляться? Женщина женщину всегда поймет, и проникнется, и посочувствует, и спасать пойдет. Только глупые малолетние пацаны верят в ущербность женской дружбы. Рилиндар же видел в своей долгой жизни немало примеров обратного.
В отчаянном положении чего только не случится. Кто когда-нибудь думал, что Джэйфф Элир заведет взаимовыгодное знакомство с комендантом ролфийского форта? А вот тем не менее. Кстати, о Хэйлиге эрн-Тэлдрине!
Шуриа нагнулся над убиенным главарем:
— Хорошее ружьё и выстрел хороший.
Но, повертев мертвеца с боку на бок, разочарованно зацокал языком:
— А мимо солонинки-то мы пролетаем. Н-да… За половинку уха Тэлдрин ничего не даст. А яйца… Нет, мне и своей вони хватает. Ушко хоть прикоптить можно, а ливер протухнет, — практично рассуждал мужчина. — Возьми в мешке одеялко и заверни подругу, она ж уже синяя вся, — присоветовал он Грэйн, а сам занялся остальными покойниками. Но сначала, точно наглых чаек, погонял новопреставленных духов. Ошалелые, они вились вокруг. — Кыш! Пшли вон! К своему Предвечному или куда вам положено… Брысь! Кыш!