— А ты хотел быть послушным сыном…
— Да, я хотел быть послушным сыном и старался быть хорошим мужем. Веришь или нет, но я был верен Франческе, — добавил он.
Она усмехнулась.
— Почему я не должна верить тебе, Алехандро?
— По многим причинам, — со вздохом сказал он. — Я был неверен во время помолвки, встретив Джоанну. У меня было много женщин после окончания моего брака…
Похоже, он решил не щадить ни себя, ни ее, рассказывая ранящие подробности, подумала Брин. Но уже то, что он рассказывал ей об этом, будучи не из тех мужчин, кто легко открывает душу, было удивительно и дорогого стоило.
— К сожалению, Франческа не была верной женой. — Он передернул плечами. — Но кто бы смог осудить ее? Выйдя замуж в девятнадцать лет за мужчину, которого, по сути, не знала, она была лишена любви. Через год нашего брака она завела любовника. Для таких браков в этом нет ничего необычного, хотя, как правило, дожидаются, пока родится первый сын, — добавил он. — По крайней мере, тогда муж уверен, что наследник — его.
— А что случилось с Франческой? — задала Брин давно мучивший ее вопрос.
Он мрачно взглянул на нее.
— Она умерла, рожая ребенка. От любовника. Ребенок тоже умер.
Брин сочувственно вздохнула.
— Ты не спрашиваешь меня, откуда я знал, что ребенок — не мой?
Теперь, зная Алехандро лучше, она была уверена, что он мог не любить свою жену, но с уважением относился к их браку. Она ободряюще улыбнулась ему.
— Потому что вы не занимались с ней любовью, да?
Алехандро почувствовал, как спадает его напряжение. Только теперь он осознал, насколько оно было сильным. Как важно оказалось для него, чтобы Брин ему поверила. Намного важнее всего, что было до сих пор…
— Да, мы с ней не были любовниками, — эхом откликнулся он. — Мы были близки только в первые три месяца нашего брака, но это не доставило удовольствия никому из нас, — произнес он печально, вспомнив то время, когда они тщетно пытались всколыхнуть чувство любви друг к другу. — Занимаясь же любовью с тобой четыре ночи назад…
— Алехандро!
— Я поступил неправильно, оставив тебя так, как сделал это, — убежденно сказал он. — Единственное мое оправдание… но, вероятно, его нельзя принять во внимание — я искренне полагал, что так будет лучше. Я не понимал, что произошло между нами. Но эти четыре дня вдали от тебя… Я ни о чем не мог думать, кроме как о тебе, и о том, как нам было хорошо вместе. Ты хочешь знать почему, Брин?
Брин вопросительно посмотрела на Алехандро, не очень понимая, какого ответа он ждет от нее. Но в его искренности она не сомневалась. Разве не должна она быть с ним такой же искренней?
— Да, — ответила она вдруг осипшим голосом. — Да, я хочу знать, почему ты думал обо мне последние четыре дня.
— Потому что нам было очень хорошо вместе, — со страстью в голосе произнес он. — Заниматься любовью с тобой — самое чудесное из того, что я испытывал прежде.
В горле Брин застрял ком, в глазах вскипели горячие слезы. Потому что и для нее их близость с Алехандро стала непередаваемым наслаждением.
Алехандро взял ее руки в свои и пристально посмотрел в лицо.
— Меня ошеломила твоя невинность. — Он откинул с ее лица волосы, не отводя взгляда. — Мы занимались не сексом, а действительно любовью. И это было великолепно! После моей ужасной женитьбы я поклялся никогда не увлекаться кем-либо всерьез. Но, узнав тебя… Я стыжусь того, как повел себя с тобой, когда так внезапно уехал. Но я боялся того чувства, которое ты вызвала во мне. Пожалуйста, поверь, Брин, я действительно не мог думать ни о чем, кроме как о тебе. Мне так хотелось снова оказаться рядом с тобой, сжать тебя в своих объятиях…
Брин подняла на него глаза.
— Я думала… Ты казался таким сердитым, когда уезжал…
Алехандро покачала головой.
— Не сердитым, Брин. Совсем не сердитым. Ты преподнесла мне такой драгоценный подарок той ночью, а я… неблагодарная свинья… я не знал, что с ним делать.
Брин не думала о своей невинности как о подарке. Она просто хотела быть с Алехандро, с мужчиной, которого любила.
Алехандро крепче стиснул ее руки.
— Брин, я не хочу, чтобы ты завтра уезжала.
У нее перехватило дыхание, когда она посмотрела на Алехандро, в его серые глаза, в которых была… Нет, это невозможно!
— Думаю, что смогу поехать с тобой и Майклом в Испанию на пару недель.
— Я не об этом, Брин, — низким голосом произнес Алехандро. — Я… Черт! Даже сейчас мне трудно сделать это! — Он отпустил ее руки и взъерошил свои темные волосы. — Постарайся понять, Брин. Я никогда никого не любил и был полон решимости никогда… после своей женитьбе на Франческе…
— Я не прошу тебя о любви, Алехандро.
— Тебе и не надо просить. — Он снова взял ее за руки. — Эти четыре дня без тебя помогли мне понять, что я люблю тебя. Больше жизни. Больше кого- и чего-либо, — сказал он с дрожью в голосе. — Я не могу даже допустить мысли о том, что завтра ты меня покинешь, уедешь от меня. Что вообще когда-либо покинешь меня.
Брин неотрывно смотрела на Алехандро, которого любила всем сердцем, — замкнутого, отстраненного, высокомерного человека больше не было. Тепло затопило ее сердце, и вместе с ним наконец отступило отчаяние, которое обуревало ее при мысли о предстоящем расставании.
Алехандро любит ее!
Алехандро Мигель Диего Сантьяго любит ее!
После того как он четыре дня назад так внезапно уехал, ничего не объяснив, она не могла и надеяться на это. Она рассматривала его отъезд как бегство, дезертирство, а для него, оказывается, это было самозащитой. И вот теперь, вернувшись, он сказал, что любит ее. Ему было очень трудно сделать это признание, преодолеть себя, оказаться беззащитным перед той болью, которую она может причинить ему своим отказом.
Брин подняла к нему лицо. Их тела почти соприкасались, пока она пристально смотрела ему в глаза.
— Я тоже люблю тебя, Алехандро, — выдохнула она. — Люблю так сильно, что мысль о том, чтобы покинуть тебя, для меня невыносима…
Она не смогла договорить, потому что Алехандро сжал ее в объятиях, и его рот приник к ее губам в голодном поцелуе, в который он вложил всю тоску по ней за время разлуки.
Алехандро оторвался от ее губ, глубоко вздохнул и посмотрел на ее пылающее лицо.
— Ты и правда любишь меня… — произнес он удивленно, хотя уже не сомневался, что это правда. Ведь его искренняя Брин никогда не стала бы лукавить ни в словах, ни тем более в чувствах.
Она улыбнулась ему.
— Конечно, я люблю тебя, Алехандро. — Ее пальцы легкими прикосновениями прошлись по его напряженному лицу. — В тебе есть все… все, что я хотела бы видеть в любимом человеке. Ты замечательный сын, ты нежный и заботливый отец. Человек чести во всем, включая наши отношения…