Орвель встал из-за стола, подошел к тайнику в стене, совместил хитро вырезанные пластины, повернул ключик. Тайник был мал. Там хранилась одна-единственная драгоценность — камень от перстня.
Король Тарсинг покрутил его в пальцах. Синий камень в форме кабошона сильно опалесцировал и менял оттенки в зависимости от угла, под которым на него падал свет. Он становился то голубым, то пронзительно-синим, то серым, то молочно-жемчужным. Можно было подумать, что это редкая разновидность опала — но опал стерся бы и потускнел за прошедшие века. Неведомый мастер выбрал для перстня легендарный небесный обсидиан, камень предельной твердости, вообще-то не поддающийся огранке. Орвель снял перстень и положил их на стол на расстоянии двух ладоней друг от друга — единственный в своем роде кабошон из небесного обсидиана и оправу из необычного темного сплава.
Иногда ему хотелось взять и соединить их в неурочный час. Так иногда хочется броситься со скалы — а вдруг взлетишь?
Разумеется, он никогда не стал бы этого делать. Тарсинги были рассудительными людьми и хорошими королями. Ответственность у Орвеля в крови. Вместе с проклятием. Но кто-то насмешливый и злой хихикал внутри — ага, не посмеешь! Слабо тебе!
Король Трех ветров невесело усмехнулся.
Он не может позволить себе следовать зову прихотей даже в мелочах — что уж говорить о главном? Слишком много жизней зависит от этого кусочка металла и крупицы камня. А он, Орвель дор Тарсинг, даже не владелец перстня, по большому счету. Просто сейчас перстень у него в руках — только и всего. Да и это нынче под вопросом.
Что-то сдвинулось в равновесии мира, раз обе великие империи потянулись за ключом к магическому полю архипелага. Одновременно потянулись. Независимо. Втайне друг от друга…
Орвель накрыл отливающий синевой кабошон правой ладонью, а металлическую оправу — левой.
Может ли он отказать Северу и оставить перстень у себя? О нет. Орвель никогда не обманывался в отношении собственного положения и титула. Карманный монарх курортного государства, потешное величество… Император Севера может уничтожить его одним щелчком пальца. Король Тарсинг не может отказать Северу.
Может ли он отказать Югу? Императрица Юга не менее могущественна, чем владыка Севера. Он не может отказать Югу.
Акулий клык!
Орвель вдруг рассердился. Единственное, что ему остается — это столкнуть лбами спесивый Север и воинственный Юг. Пусть разбираются сами! Он столько раз служил им точкой равновесия, арбитром и гласом рассудка… так пусть же теперь выясняют отношения без него!
Тарсинг решительно встал и вышел из комнаты. Оправа и камень остались лежать на столе.
Сейчас он скажет блистательной дор Зеельмайн, что перстень находится у него в пустом кабинете, без присмотра. То же самое он скажет великолепному Ун Бхе. А еще он сообщит каждому из них, что другой охотится за этой же добычей. И посмотрит, как военачальники империй сцепятся за артефакт, как ловчие коты за треску.
Орвель успел отойти от кабинета на несколько шагов. Он остановился. Великое Небо, да что это с ним? Неужели он всерьез решил стравить две империи? Какая дикая шутка! Уж лучше бы он бросился с обрыва в попытке летать, одна разбитая жизнь — это не война между континентами. Счастье, что он опомнился вовремя. Видимо, утренние разговоры с Кристеаной и Мбо вывели его из равновесия куда сильнее, чем казалось. Минутная слабость могла дорого обойтись — и не только ему. Амбиции взыграли? Ну так найди достойное решение, игрушечный король! Орвель сжал кулаки, в два прыжка вернулся обратно, обжег яростным взглядом безвинного Эсселя в приемной и распахнул дверь в кабинет.
Перстня на столе не было.
* * *
Девушку разбудили голоса. Она поднялась и босиком подошла к окну.
— Чем ты занимаешься, Мабен? Я же просила тебя натаскать воды из колодца!
— Сейчас, мама, я только…
— Не сейчас, а сию минуту! Живо, негодник!
Когда Трина вышла во двор, запыхавшийся Маб уже тащил от колодца третье ведро. Она улыбнулась мальчишке.
— Сюда неси! — крикнула мать из кухни. — И со двора не уходи, понял?
— Ага.
Мабен шмыгнул в сарай, оставив дверь открытой. Трина, чуть помедлив, вошла следом. Мальчишка сидел на полу, скрестив ноги, и пристально смотрел на лежащий перед ним деревянный брусок. Губы его беззвучно шевелились.
— Я выучил девять формул превращения, — сказал он, не отрывая взгляда от бруска. — Сначала должно получиться яблоко. Затем хрустальный шар, коралловый цветок, рыба… Труднее всего — голубка и горящая свеча. Цепочка выстроена по принципу подобия. Я повторял ее каждый день целые полгода, я знаю наизусть каждый элемент заклинания… Как вы думаете, у меня получится?
Он поднял глаза и встретился взглядом с девушкой. Маб смотрел испытующе. Для своих лет десяти мальчишка был очень серьезен. Внешность его имела смешанные черты — смуглая кожа южанина, по-северному светлые волосы и глаза. Такой тип встречается только здесь, на островах, и то редко. Мабен почти неслышно вздохнул. В солнечном луче танцевали пылинки.
— Думаю, получится, — сказала Трина. — Ведь на предыдущем празднике ты сумел превратить арбуз в шляпу и обратно?
Мабен заулыбался. Потом помрачнел.
— Не в такую, как мне хотелось, — признался он. — А когда арбуз разрезали, там вместо семечек оказались пуговицы!
Девушка засмеялась:
— Пуговицы?!
— Ага! — фыркнул Маб. — Но это было целых полгода назад. Я много выучил за это время. Если б я только мог заниматься по-настоящему!
— Ты молодец, — улыбнулась Трина. — У тебя все получится. Главное — не прекращать занятий.
— Я буду магом, — убежденно сказал мальчишка. — Я уеду с островов и стану великим магом. Вот увидите!
В дверях появилась чья-то фигура, заслоняя собой свет.
— Славное утро, — поздоровался королевский почтальон Йемителми. — Сударыня? Я обещал его величеству проводить вас туда, откуда вам будет удобно смотреть на открытие праздника. В апартаменты гостиницы «Корона». С балкона вы увидите все.
— Как мило, что вы меня здесь отыскали, — усмехнулась Трина. — Но давайте не будем мешать Мабену. Пока, Маб!
— Вы ведь придете посмотреть на меня?
— Конечно, — кивнула девушка.
Выйдя со двора, она пристально взглянула в лицо спутника.
— Сударь, я вижу, вы чем-то огорчены. Скажите, в чем дело? Я не обижусь.
Йемителми досадливо прищелкнул языком.
— Вы слишком наблюдательны, сударыня. Простите меня. Ничего важного. Пустяки.
— И все-таки, — настаивала Трина.
— Я слышал ваш разговор с мальчишкой, — сердито сказал Йемителми. — Зачем внушать ему беспочвенные…