Крис пришла в себя от поцелуя.
— Мы победили, любимая, — шепнул ей Мбо.
Дор Зеельмайн представила, сколько глаз наблюдают за ними и усмехнулась. Острое чувство, что жизнь никогда не будет прежней, пронзило ее безжалостно и сладко. Северянка с жаром ответила на поцелуй.
Ун Бхе с трудом оторвался от ее губ.
— Что теперь? — трезво спросил он.
Женщина не успела ответить. В здании тюрьмы закричали. Дикий вопль рвался из нескольких глоток — и одновременно с тем Крис и Мбо ощутили, как сминается и рвется защитный покров на здании.
— Быстрей! — выдохнула Крис.
* * *
— Сейчас, сейчас, — бормотал Йемителми.
Его смуглая кожа побледнела от волнения. Главный почтальон быстро, но бережно переворачивал страницы. Старинный пергамент едва уловимо теплел под пальцами мага. От серебряного переплета книги исходил тонкий, на пределе слышимости звон, словно пение далеких цикад.
Орвель сгорбился в кресле, в совершенно человеческой позе, и перестал быть похож на зверя. Король выглядел человеком, закутавшимся в мохнатый плед, и очень несчастным.
— Вот оно, — пробормотал Йемителми.
Король едва шевельнулся.
— Я могу помочь? — тоскливо спросил он.
— Нет, — сказал почтальон. — То есть да. Позвольте, я возьму подделку, ваше величество.
— Конечно, — вздохнул Орвель.
Он выбрался из кресла, отпер тайничок и вынул оттуда оба фальшивых перстня.
— Спасибо.
Йемителми поднял на короля затуманенный взгляд и, видимо, сильно огорчился увиденному, потому что даже отвлекся от магического фолианта.
— Ваше величество! — возмутился он. — Не переживайте так сильно! Вернется ваша невеста, вот увидите. Ну что ей сделают братья? Говорят же — ветер нельзя запереть.
Орвель душераздирающе вздохнул. Шерсть на его морде свалялась клочьями, желтые глаза воспаленно блестели. Впору было испугаться за здоровье короля, если не знать, что страдает его душа, а не тело.
— Я бы поговорил с ними, — скорбно сказал король. — Но кто я для них? Песчинка. Муравей. Жалкий человечишка.
Йемителми взглянул на него очень внимательно.
— Мне кажется, Орвель, или вы действительно себя жалеете? — осведомился он.
Король захлопал глазами.
— Похоже на то, — смущенно признал он. — Проклятье, Йем! Я вам дважды обязан за сегодня. Сперва вы спасли мне жизнь, теперь — мою королевскую честь. Хотите награду?
— Угу, — беззастенчиво кивнул Йемителми. — Помолчите, пока я не закончу, ладно?
— Ладно, — буркнул Орвель и вернулся в кресло.
Оттуда он молча наблюдал, как почтальон хозяйничает у него за столом. «А ведь Йеми сильно переменился», — подумал дор Тарсинг. Он не видел, каким был южанин прежде — до того, как утратил магию и попал на острова, — и привык к его манере себя вести как к некоторой данности. Сейчас стало видно, что все это время Йемителми жил под грузом невидимой ноши. Обретя вновь способности мага, он будто распрямился и вздохнул свободно. И сейчас впервые назвал короля по имени — и даже не заметил этого. «Мне пора искать нового главного почтальона», — мысленно вздохнул Орвель, но тотчас оборвал себя. Акулий клык! О чем он думает? Трина пропала! Перстень не найден! На островах… сущий конец света происходит на островах! Мысли тотчас заскакали суматошными лягушками.
— Так. — увесисто сказал Йемителми.
Он успел закрыть книгу и даже запер переплет на ключик. В руке королевского почтальона белел кусочек глины, и он быстро начертил ею на поверхности стола несколько фигур. В основном это были пересекающиеся окружности. Король привстал, чтобы лучше видеть. Фальшивые перстни Йеми разместил в совершенно неочевидных точках, один посреди малого круга, другой на пересечении сразу трех линий. Напрягшись всем телом и вцепившись пальцами в край столешницы, южанин заговорил незнакомым гортанным голосом. Он словно читал наизусть длинную поэму. Орвель ни слова не понимал, но шерсть у него встала дыбом.
Перстни начали медленно приподниматься над столом. Крошки белой глины зашевелились и линии поползли, слагаясь в новый узор. Йеми запел. В песне проступал невысказанный вопрос. Перстни закружились друг вокруг друга, как рассерженные осы. Йемителми что-то приказал резким, лающим голосом. Белые линии замерли. Перстни со стуком упали на стол, камни сами собой вывалились из них, южанин обессиленно рухнул на стул. Стало можно перевести дыхание.
Орвель медлил с вопросом, но маг сам ответил ему.
— Я не нашел перстень, — глухо сказал Йемителми. — Его невозможно увидеть. Это может означать либо то, что артефакт уничтожен, во что трудно поверить, либо то, что его экранирует невообразимо мощное заклятие. И я не знаю, что теперь предпринять.
— Капитан Крандж, — напомнил дор Тарсинг.
— Да, — кивнул почтальон и выглянул за дверь. — Эссель? Скажите моим, пусть приведут капитана.
Поддельные перстни отправились в тайник. Стол был вытерт. На этот раз Йемителми нарисовал лишь три разновеликих окружности, и Орвель безошибочно распознал в них проекцию сфер возможного, желаемого и настоящего — уж настолько его познаний в магии хватало. Капитан Крандж стоял у стола с завязанными глазами и имел самый покаянный вид. Король беззвучно хмыкнул. Надо было гневаться на дурака, который послужил если не первопричиной всех неприятностей, то как минимум движущей пружиной событий — но почему-то не гневалось. Впрочем, Крандж не его подданный.
Йемителми ухватил Кранджа правой рукой за левой запястье, нащупал пульс. Капитан вздрогнул.
— Сударь Столваагьер, значит?
Южанин выговорил поморское имя без заминки, но с явственным неодобрением.
— Истинно так, — торопливо подтвердил Крандж. — То есть, хм, так оно и есть.
— Тихо, — шикнул маг. — Думайте про него. Но молча.
Левую руку он простер над пересечением окружностей и произнес две фразы, длинную и короткую. Линии не шевельнулись. Йеми настойчиво повторил короткую фразу. Ничего не произошло. Почтальон выпустил руку Кранджа и вздохнул.
— Человек по имени Столваагьер мертв, — сухо сказал он.
— Гарпун ему в брюхо! — не удержался Крандж.
— Примерно так, — согласился Йемителми.
Стукнула форточка. Зазвенело разбитое стекло. Орвель обернулся и ахнул.
Трина сидела на подоконнике. Вместо элегантного белого платья на девушке были мужские бриджи, рубашка и камзол. Карие глаза сверкали решимостью, темные волосы растрепались. Босые ноги, руки и даже щеки были перемазаны грязью.
— Я сбежала, — воинственно сказала Трина. — Пока я человек, они меня не найдут! Люди им все на одно лицо. Ха! Ну так вот им!
Девушка сложила из пальцев кукиш.