— Нет, конечно. Чья помощь сильнее нужна, тому и кланяются. Вон капитан наш никого, кроме Самудра, не признает, никому, кроме него, жертв не приносит.
— А как насчет эльфов? — Я с любопытством смотрела на собеседника, чувствуя, как нервно подрагивает правое ухо.
— Мы молимся лишь Господину Лесов и его супруге. Человеческие боги нас не интересуют.
— То есть, если бы тогда на пути мне попался эльф, все остались бы свободны?
Каомхин резко помрачнел и выдал пару фраз, смысла которых я не поняла, а потом произнес уже на известном всем присутствующим языке:
— Нет. Эта соитф, зовущая себя госпожой справедливости, лезет в жизни даже тех, кто ей не поклоняется.
— И ваши боги не могут защитить вас от ее… воздействия? — поинтересовалась я опечаленно.
— Мне не хочется продолжать эту беседу, — неожиданно отозвался эльф и снова расслабленно откинулся назад и отпил глоток вина из бутылки. — Божественные дела — не самая лучшая тема для застольного разговора.
Сразу же после этих слов Тиэн поднялся и отрывисто кивнул, а потом утянул и меня из каюты, не обращая внимания на сопротивление.
— Что это было? — Я задумчиво потрепала сонного демона по загривку. — У них принято так внезапно прерывать общение?
— Не принято. Но за тот вопрос, который ты задала, чужака бы он убил мгновенно и довольно болезненным способом. Проклятье, кто, кроме тебя, мог догадаться в открытую рану пальцами залезть? — Потомок дракона потряс головой.
— Откуда мне было знать, что это для него открытая рана? — не вполне искренне обиделась я, осознавая, что действительно совершила глупость. — Но почему он меня не… Я же для него как раз чужачка.
Собеседник закрыл глаза ладонью, а демон, напротив, вопросительно на меня глянул.
— Ну ты даешь: прошла обряд принятия в семью и даже этого не заметила? — Его мысли были лениво-неторопливы и навевали желание свернуться клубочком и спать, спать, спать.
— Что ты имеешь в виду?!
— Госпожа, — Тиэн вновь стал преувеличенно терпелив. — По обычаям лесных воинов проигрыш чужаку — смертельный позор, который можно смыть только кровью. Своей или чужака — в их законах не уточняется. Твоя победа должна была стать причиной твоей смерти.
Я изумленно смотрела на него, ожидая продолжения.
— Каомхин, уж не знаю почему, тебя убивать не захотел и нашел необычный выход. Передача родового клинка чужаку обозначает принятие в семью. Теперь ты приемная дочь этого эльфа. Правда, я не знаю, как согласуется с их законами то, что ты отдарилась своим ножом.
— Шикарно. Я не хочу быть его дочерью! — Эта мысль действительно приводила в ужас если не меня, то как минимум мою нэко. Кажется, у нее уже появились какие-то планы на тело красавца эльфа.
— Лучше было бы умереть? — Тиэн скорчил забавную рожицу, и как раз в этот момент «Зеркало Мары» перестало действовать, обнажив истинный облик потомка дракона. Все же внешне он явно проигрывал платиновому эльфу, но эти золотые глаза мгновенно затмили воспоминание об изумрудных. Я задумчиво потрясла головой, пытаясь избавиться от не самых продуктивных мыслей, а когда это не помогло, уткнулась лицом в сетку гамака.
В памяти всплыло очередное чужое воспоминание.
Трехцветная нэко-мама собирает дочку на первое свидание.
— Ну все, ты готова. — Она улыбнулась, последний раз поправила прическу и жестом показала, что можно наконец-то заглянуть в зеркало.
Я посмотрела на свое отражение и чуть не запрыгала от восторга, а потом подбежала к маме и крепко ее обняла.
— Ну, будь хорошей девочкой, — улыбнулась она и почесала меня за ухом. — И помни: влюбляться ты в этой жизни будешь еще не раз, а вот полюбишь лишь однажды. Не перепутай эти два чувства и не натвори глупостей.
Она коснулась кончика моего носа пушистым пальцем и снова улыбнулась одними лишь голубыми глазами.
— Но как мне отличить одно от другого? — с серьезностью, неожиданной для пятнадцатилетнего подростка, впервые отправляющегося на свидание, спросила я.
— Ох, ты сразу поймешь, — мечтательно зажмурилась она. — Когда любишь, другие мужчины перестают для тебя существовать, и лишь он, единственный, становится центром твоего мира. Прекрасное чувство, которое невозможно не узнать.
— Госпожа? — в воспоминание ворвался встревоженный голос Тиэна. — С тобой все в порядке?
— Да, вполне. — Я кивнула, забралась на гамак и задумчиво спросила: — А что означает эта фраза?
Тут пришлось поднапрячься, чтобы как можно точнее воспроизвести реплику, которой эльф охарактеризовал свое отношение к богине, отправляющей спасенных в рабство.
Потомок дракона промолчал, а когда я, так и не дождавшись ответа, посмотрела на него, то с удивлением обнаружила яркий румянец на щеках своего друга.
— Я не буду это переводить. А тебе не следует это повторять. Никогда. Такие вещи не должны звучать из уст юных девушек.
Секундное недопонимание сменилось озарением. Не удержавшись, я еще раз тщательно проговорила фразу, лукаво поглядывая на излучающего негодование собеседника, а потом ухмыльнулась:
— Ясно. Видимо, нецензурную лексику эльфийского я уже освоила. Тоже неплохо. У нас в мире с этого чаще всего и начиналось изучение иностранных языков.
— Страшное же у вас там место, — неожиданно сердито отозвался потомок дракона и четким шагом отправился наружу.
А я постаралась с максимальным удобством устроиться в гамаке. Ощущения у меня сейчас были в точности как у сытой кошки, уж не знаю почему.
На следующий день я зашла к Каомхину и извинилась за свой вопрос. В отместку эльф взял на себя обязанности сэнсэя и принялся жесточайшим образом учить меня сражаться. Ни разу больше у меня не получилось его уронить, однако это его не останавливало. При этом редкие спарринги с Тиэном явно показывали мое растущее мастерство. Это было, с одной стороны, приятно, а с другой — ужасно обидно. Как бы то ни было, теперь именно Каомхин мучил меня утром и вечером, ну а потомок дракона в промежутках обучал языку.
От очередной тренировки нас отвлекли испуганно-сердитые возгласы вокруг. Разобрав не раз повторившееся слово «пираты», я пропустила очередной, довольно очевидный удар эльфа и, понеся наказание в виде дикой боли в выбитом плече, бросилась смотреть на эту диковинку.
Чужой корабль был уже совсем недалеко от нас, но при этом паруса сине-зеленого цвета делали его все еще не слишком заметным. Никаких флагов с черепами и скрещенными костями, к моему тайному разочарованию, не наблюдалось.
Наш экипаж с угрюмыми лицами готовился к битве, такое ощущение, не на жизнь, а на смерть.
— Каомхин, что происходит?
Эльф, уже успевший вооружиться своим неизменным мечом, хмурился, глядя на морскую гладь.