На линии Вайндло — Кунда — Нарвский залив дозор осуществлял также один катер МО и сторожевой корабль ЛК-2. Их должны были поддерживать из бухты Кунда эсминец (двухчасовая готовность) и два торпедных катера (пятнадцатиминутная готовность). Планировалось, что ночью они будут выходить в Нарвский залив. Фактически эта группа отсутствовала.
В зоне ответственности Кронштадтской ВМБ силы поддержки дозора состояли также из трех групп, но только одна из них, базировавшаяся на остров Гогланд отвечала за коммуникацию с Таллиным, остальные были ориентированы на Выборгский залив. В состав первой группы поддержки входили четыре торпедных катера. После выхода 7 августа германских войск на южное побережье Финского залива группы поддержки от Главной базы сняли, но сначала погибли эсминец «Карл Маркс» и морской охотник МО № 229. 8 августа эсминец пришел в залив Хара-Лахт для поддержки дозора и пришвартовался к пристани поселка Локса. К этому времени советские войска уже покинули Локсу, и к ней приближалась разведывательная группа германских войск. Узнав это, командир начал сниматься со швартовых, но в это время его атаковали четыре самолета противника. В результате взрыва бомб вплотную у правого борта, а также взрыва глубинных бомб на стоявшем рядом катере МО № 229 вышли из строя три котла, и вода затопила обе машины. В 17:55 эсминец затонул на мелком месте. 11 августа окончательно уничтожен советскими торпедными катерами.
Фактически дозорная служба осталась только в зоне ответственности Кронштадтской ВМБ, то есть к востоку от меридиана острова Родшер. Участок коммуникации к западу от этого острова и по крайней мере до острова Кери полностью выпал из поля зрения командования КБФ.
А теперь сравните систему дозорной службы с динамикой усиления минной опасности на главной коммуникации флота. До 15 июля в центральной части Финского залива минные постановки осуществляют в основном финские подлодки и только дважды катера, то есть противник считал, что появление в этом районе сравнительно крупных минных заградителей будет выявлено советскими силами. С 15 июля по 8 августа, то есть до развала дозорной службы Главной базы, всего три минные постановки; с 8 августа мины ставятся ежедневно, а то и по несколько раз в сутки. Можно сказать, что именно в начале августа Краснознаменный Балтийский флот потерял не то что господство (он его реально и не имел), но и всякий контроль за центральной и западной частями Финского залива.
Для понимания, как это повлияло на функционирование главной жизненно-важной коммуникации КБФ, рассмотрим три примера. Для этого сначала как бы вернемся немного назад, к переводу 1 июля линкора «Октябрьская революция» в Кронштадт, затем рассмотрим условия перехода конвоев 5–7 августа, то есть на момент выхода германских войск к Финскому заливу, и, наконец, посмотрим, как происходила проводка конвоев в 20-х числах того же месяца.
Переходу линкора предшествовали следующие события. В 1:30 30 июня в районе залива Хара-Лахт обнаружили два сторожевых корабля и шесть катеров противника [21] . Вышедшие в 5 часов из Таллина на поиск противника миноносцы «Славный» под флагом командующего эскадрой контр-адмирала Д.Д. Вдовиченко и «Артём» не успели перехватить противника, но около 7:50 в восьми милях северо-западнее маяка Мохни на площади радиусом до полутора миль обнаружили 11 плавающих мин. На миноносцах застопорили машины, убрали параванные охранители и задним ходом отошли в сторону. В предположении, что мины были поставлены кораблями противника, обнаруженными ночью, командующий эскадрой донес по радио, что продолжать поиск без тральщиков опасно, и просил разрешения командования КБФ вернуться в базу. В ожидании ответа миноносцы, обойдя район обнаружения мин в нескольких милях с запада, а затем с севера, произвели все же дополнительный поиск противника, но, обнаружив еще одну плавающую мину в шести милях южнее места плавучего маяка Калбодагрунд, повернули в Таллин. Одновременно было получено «добро» от командования КБФ. То, что ночной поиск возглавил лично командующий эскадрой как раз было связано с предстоящим переходом в Кронштадт линкора.
Непосредственно проводкой «Октябрьской революции» руководил перешедший на нее с берегового ФКП начальник штаба КБФ контр-адмирал Ю.А. Пантелеев. В охранении линкора находились восемь эсминцев и восемь катеров МО. Проводка корабля за тралами осуществлялась пятью базовыми тральщиками, шедшими в строю двойного уступа с параван-тралами. Начатый в 4 часа 1 июля переход отряда от Таллина до Нарвского залива совершили прибрежными фарватерами по которому ранее провели поврежденный крейсер «Максим Горький», с той разницей, что в районе Мохни использовали обходный путь, а на участке мыс Лобинем — маяк Летипеа отряд шел еще ближе к берегу, и благодаря этому заграждение И-75 осталось к северу. Придерживаясь тактики уклонения от минной угрозы прокладкой курсов по мелководьям, на линейном корабле все же не рискнули идти через Хайлодскую узкость и обогнули остров Лавенсари с севера. В тот же день линкор благополучно завершил единственный за всю войну выход в море.
Таким образом, мы видим, что минная угроза на коммуникации Таллин — Кронштадт никаким образом на переход кораблей не повлияла. Более того, если бы переход совершался не южным маршрутом, а по центру Финского залива, результат был бы тот же. Кстати, в тот же день, 1 июля, из Таллина в Лужскую губу перешли прибрежным путем семь подводных лодок 2-й бригады, для проводки которых вообще не нашлось ни одного свободного тральщика. Через два дня пять других подводных лодок 2-й бригады также совершили переход из Таллина в Лужскую губу и опять шли без тральщиков, но их провел за параванным охранителем эсминец «Володарский». В обоих случаях минная опасность себя никак не проявила.
Теперь обратимся к началу августа. Еще до выхода германских войск на южное побережье Финского залива, днем 3 августа тральщики Т-204, Т-206 и Т-209 проводили за тралами из Кронштадта в Таллин подводные лодки С-4, С-5, С-6, «Калев» и «Лембит». В 2,5 мили северо-западнее маяка Мохни, близ поворота с фарватера 8 ТМ-и на фарватер 12 ТБ-б, с кораблей наблюдали как самолет противника, выйдя на линию пути конвоя, снизился и как предполагали, сбросил за кормой концевого корабля две мины. Донесение о замеченной минной постановке поступило в штаб КБФ в ночь на 4 августа, и около 11 часов 4 августа фарватер 8 ТМ-и закрыли для плавания кораблей, что было равносильно закрытию всего участка прибрежного фарватера от района маяка Мохни до района губы Кунда. Между тем из Таллина на восток предстояло спешно выслать два конвоя, а из Кронштадта в Таллин один уже вышел и готовился к выходу второй. Поэтому начальник штаба КБФ приказал принять меры для очистки фарватера 8 ТМ-и от мин, а впредь до этого направлять конвои по обходным фарватерам.
Что же послужило основанием для такого решения? Ведь на участке прибрежного фарватера маяк Мохни — губа Кунда и раньше обнаруживались мины, однако движение конвоев на этом участке ни на один день не прерывалось. Но теперь уже имелось устойчивое предположение о применении противником донных мин. А познания у минеров в этой области были самые скудные, часто на основании публикаций журнала «Морской сборник». Например, командир тральщика «Клюз» не знал, чем магнитная мина отличается от… антенной. Полученное в тот же день донесение о гибели Т-212 от подрыва, по всей вероятности, на донной магнитной мине сделало сомнительным возможность использования неразмагниченных тральщиков в районах авиационных минных постановок противника, а, следовательно, и возможность проводки кораблей за тралами в подобных районах. Это обстоятельство и послужило поводом для закрытия фарватера 8 ТМ-и. Вслед за этим днем 4 августа радиограммой начальника штаба КБФ объявили о закрытии для плавания кораблей фарватера 8 ТМ-ж, на котором, по донесению командира дивизиона сторожевых кораблей, около 20 часов 3 августа самолеты противника сбросили две мины в пяти милях юго-западнее знака Пыхья Ухти.