Армун кипела гневом: не за себя, ей-то приходилось слышать и худшие оскорбления.
– Пусть Фракен читает будущее по помету мургу. Твой отец не лучше его, раз слушает такие глупости. Керрик спас саммады – и как быстро все забыли об этом... Сколько тебе?
– Это моя одиннадцатая зима.
– Достаточно взрослый, чтобы получать побои, но слишком молод, чтобы стать охотником и дать сдачи. Оставайся до утра, Харл, пусть отец твой придет ко мне за тобой. Я расскажу ему о мургу!
Утром Армун вышла из шатра, послушать, что говорят женщины. Все беспокоились о пропавшем мальчике, и охотники уже искали его. Хорошо, подумала она, а то заплывут жиром, без дела валяясь в шатрах.
Подождав, пока солнце опустится пониже, она остановила первую из встретившихся женщин.
– Пойди в шатер Нивота и передай ему, что мальчик Харл нашелся и сидит в моем шатре. Быстрее.
Как Армун и рассчитывала, женщина не стала торопиться и тут же разболтала новость. Армун вернулась в свой шатер и стала ждать. Наконец кто-то окликнул ее снаружи. Она вышла, аккуратно задернув за собой полог.
Старый шрам на щеке кривил рот Нивота в злобной ухмылке. Характер был под стать выражению лица.
– Я пришел за мальчишкой, – грубо сказал он.
Позади него собралась толпа, люди с интересом прислушивались: зима была длинной и скучной.
– Я – Армун, а это шатер Керрика. Как твое имя?
– Отойди в сторону, женщина, – мне нужен мой парень.
– Чтобы опять избить? Это ты говорил, что Керрик наполовину мараг?
– Он совсем мараг, если тебе хочется знать мое мнение. И сейчас я накажу мальчишку, чтобы не болтал... и тебя тоже, если ты не пропустишь меня.
Она и не шевельнулась, и он грубо толкнул ее. А напрасно. Не стоило ему забывать, что случалось, когда она была моложе и ее дразнили беличьей мордой.
Кулак Армун угодил Нивоту прямо в нос – охотник полетел спиной в снег. Едва он встал на колени – кровь капала у него с подбородка, – она снова ударила его в лицо. Толпа разразилась радостными криками. Доволен был и Харл, подглядывавший в щелочку.
Охотники не бьют женщин... кроме своих собственных, поэтому Нивот не знал, что ему делать. Не было у него и времени подумать. Армун не ниже его ростом и страшна в гневе. И он бесславно бежал. Толпа не торопилась расходиться, сожалея об окончании интереснейшего зрелища.
Но на этом все кончилось. Харл остался в ее шатре, никто за ним не пришел, в присутствии Армун об этом даже не вспоминали. Мать Харла умерла прошлой голодной зимой, и отец явно тяготился мальчишкой. Армун стало повеселее.
...Весна запоздала. Она всегда теперь запаздывала. И, когда лед на реке затрещал и громадные льдины тронулись вниз, Армун начала высматривать на востоке Керрика. Каждый день ей было все труднее справляться со своим нетерпением, и наконец, в самый разгар цветения деревьев она отослала Арнхвита с Харлом поиграть на берег реки, а сама пошла к Херилаку. Он сидел перед шатром, натягивая на лук новую сплетенную из кишок тетиву, – приближалось долгожданное время охоты. Когда она заговорила, он лишь кивнул, не поднимая глаз от работы.
– Лето пришло, а Керрика нет.
Он что-то нечленораздельно буркнул. Взглянув на склоненную голову, она подавила в себе гнев.
– Настала пора путешествий. Если он не вернется, я сама уйду к нему. Я прошу, чтобы кто-нибудь из охотников проводил меня.
Ответом ей было молчание, и, когда Армун хотела повторить, Херилак поднял к ней лицо.
– Нет, – ответил он. – Не будет тебе охотников. Ты не уйдешь. Ты из моего саммада, и я запрещаю тебе. Оставь меня.
– Я хочу уйти! – закричала она. – Оставить тебя, оставить твой саммад. Уйти туда, где должна быть. И ты скажешь им...
– Еще раз говорю – уходи, – проговорил он, вставая перед ней во весь рост.
Это был не Нивот. Она бы никогда не решилась ударить Херилака, а он не хотел даже слушать ее. Говорить было не о чем.
Она пришла на берег реки и долго сидела там, следя за мальчишками, катавшимися в молодой траве. От Херилака ждать помощи не приходилось, скорее наоборот. К кому бы еще обратиться? Оставался только один охотник, и она направилась к нему. Тот сидел в шатре один.
– Ортнар, ты один уцелел из первого саммада Херилака, не попал в лапы мургу...
– Да, Армун. Зачем ты напоминаешь мне об этом?
– Значит, ты не можешь не знать, что Керрик остался на юге и мое место рядом с ним. Отведи меня к нему. Ты ведь друг его.
– Я – Друг его, – тяжело вздохнув, согласился Ортнар. – Но я не могу тебе помочь. Херилак говорил со всеми и сказал, что не отпустит тебя.
Армун недоумевающе взглянула на него.
– Кто ты, маленький мальчик, который писает в Шкуры от громкого голоса Херилака? Или же охотник-тану, который поступает по собственному разумению?
Не обратив внимания на оскорбление, Ортнар отмахнулся.
– Охотник я, охотник... Но нас с Херилаком связывает память о мертвых, о погибшем саммаде... а это не шутка. Но я и не против Керрика, который был нашим маргалусом, когда мы убивали мургу...
– И что же?.
– Я помогу тебе, если у тебя хватит для этого сил.
– Ортнар, я сильна. Скажи мне, какая твоя помощь потребует от меня всех сил.
– Ты умеешь убивать мургу стреляющей палкой. Я видел, как ты ловко справлялась с нею, когда на нас нападали. Ты возьмешь мою палку. И я расскажу тебе, как добраться до города мургу. Когда выйдешь к океану, подумай, что будешь делать дальше. Можешь подождать Керрика там. Или иди прямо к нему.
Армун улыбнулась – потом расхохоталась:
– И ты отсылаешь меня одну в город мургу? Чудесное предложение, но выбора у меня нет. У меня хватит сил, храбрый Ортнар. Я понимаю, что ты рискуешь навлечь на себя гнев Херилака, когда он узнает обо всем.
– Я сам расскажу ему, – с угрюмой решимостью буркнул Ортнар.
И он отдал Армун стреляющую палку и все шипы, которые заготовил за зиму.
Шатер Армун находился чуть поодаль от прочих, она редко ходила по стойбищу, поэтому ее исчезновение обнаружили дня через два.
А через несколько дней разосланные Херилаком охотники вернулись с пустыми руками. Армун знала лес – следов не осталось... никаких.
У меня есть для вас кое-что интересное, – сказал Керрик. Молча жуя сырое мясо, оба иилане знаками выразили любопытство и признательность. – Но, чтобы это увидеть, придется оставить ханане.