– Ну! – выкрикнул Калалекв. – Разворачивай!

Кормчий изо всех сил навалился на весло, а остальные парамутаны принялись перебрасывать парус на другую сторону мачты. На миг он опал – и сразу же надулся вновь. Теперь они двигались в обратную сторону, уходя от уларуаквов.

Причина маневра была понятна. Иккергак не мог перегнать быстро движущейся стаи. Но сейчас морские гиганты настигали судно, и, пока они медленно скользили мимо, Калалекв мог выбрать жертву. Невозмутимо сигналя обеими руками кормчему, он велел повернуть иккергак в нужную сторону и словно не слышал советов и подсказок.

Суденышко очутилось посреди стаи, влажные гладкие тела скользили мимо с обеих сторон.

– Пора! – рявкнул Калалекв и острием копья пронзил пузырь, свисавший с носа иккергака, неподалеку от его ног.

Наконечник потемнел, с него закапали черные капли, по всему суденышку распространилось зловоние. Иккергак качнулся, столкнувшись со спиной уларуаква.

Изо всех сил Калалекв ударил копьем в бок морского зверя и отскочил в сторону, чтобы свернутый линь, разматываясь, не унес его за борт. Вонь из проткнутого пузыря была такая, что Керрик мгновенно приник к борту: его выворачивало наизнанку. Сквозь слезы он видел, как Калалекв рассек веревку, пузырь свалился в море и остался позади.

Когда это было сделано и за борт ушли последние остатки линя, Калалекв вытолкнул за борт надутую шкуру. Привязанная к линю, она закачалась на волнах. Иккергак развернулся следом за нею.

Калалекв вновь залез на мачту и начал распоряжаться. Если надутая шкура исчезнет из виду, все хлопоты окажутся напрасными.

Поглядев на Керрика, кормчий расхохотался.

– Сильный яд, хороший и крепкий. От одного запаха выворачивает наизнанку. Даже уларуакв долго не протянет, получив в шкуру такое копье.

Он оказался прав: надутая шкура скоро медленно заколыхалась на волнах, в воде угадывался огромный неподвижный силуэт уларуаква. Остальные звери исчезли, иккергаки подтягивались поближе.

– Хороший удар, а? – сказал Калалекв, слезая с мачты и лаская взглядом добычу. – Разве случалось тебе видеть такой?

– Нет, – честно признался Керрик.

Впрочем, скромность не входила в число добродетелей у парамутанов.

– Скоро он всплывет, потом начнет тонуть, и ты увидишь, что мы делаем, чтобы не потерять добычу.

К тому времени, когда спина уларуаква показалась среди плескавшихся волн, приблизились и остальные иккергаки. С удивлением Керрик видел, как парамутаны по одному снимали меховую одежду и ныряли в ледяную воду с костяными крюками, наподобие рыболовных, только очень больших. Зажав в зубах привязанные к ним кожаные лини, они подныривали под уларуаква. Когда они вновь показывались на поверхности, их подхватывали и втаскивали в иккергаки; по гладкой шерсти парамутанов стекала вода. Дрожа и ежась, они отряхивались, натягивали одежду и громко хвастались своей храбростью.

Но никто не обращал на них внимания, все усердно тянули канаты. Здесь особого умения не требовалось, и Керрик изо всех сил помогал. Цель этого занятия стала ясной, когда туша уларуаква медленно шевельнулась в воде и с плеском перевернулась. Крючья были зацеплены за плавники, теперь морской зверь плыл вверх светлоокрашенным брюхом.

Часть покрывавшего днище иккергака решетчатого пола подняли и извлекли какие-то кольца. Это оказалась кишка какого-то зверя, покрытая густым слоем жира. Заканчивалась она длинной полой костью с заостренным концом. Сбросив одежду, Калалекв зажал кишку в зубах и перевалился через борт. Где вплавь, где ползком, он добрался до тела уларуаква и взобрался ему на брюхо. Нагнувшись, он ткнул в упругую кожу пальцем, потом стукнул кулаком. Перешел в другое место и повторил эти же действия. Потом достал изо рта заостренную кость и, размахнувшись, вонзил ее, изо всех сил стараясь пробить упругую шкуру животного. Потом стал вертеть и крутить ее, пытаясь протолкнуть поглубже.

– Давайте! – крикнул он и встал, ежась от холода и обхватив себя руками.

Поначалу Керрик подумал, что двое парамутанов будут откачивать из иккергака воду. Потом он увидел, что длинная кишка присоединена к большому насосу и внутрь уларуаква стали накачивать воздух, а не воду. Трубка сначала извивалась, но, надувшись, выпрямилась. Калалекв последил за ходом дела, убедился, что все в порядке, потом соскользнул в воду и поплыл к иккергаку.

Встряхиваясь и одеваясь, он громко хохотал, но, когда попытался заговорить, оказалось, что его зубы выбивают невозможную дробь.

– Пусти, дай согреться, – обратился он к одному из яростно качавших насос парамутанов. Тот уже устал и рад был помощи. – Теперь мы... накачиваем его... воздухом. Чтобы плавал, – запыхавшись, пояснил Калалекв.

Керрик сменил второго парамутана и принялся столь же яростно качать, но скоро уступил место новому добровольцу.

Вскоре они уже могли увидеть плоды своих усилий, – огромная туша медленно выступала из воды, и, когда появилась вся, зацепленные за плавники лини раздали по иккергакам. Поставили паруса, и маленькая флотилия тронулась в путь, увлекая за собой морского гиганта.

Глава тридцать третья

Назад они плыли через густые заряды снега первый признак того, что осень подходила к концу. Парамутаны наслаждались погодой, радостно нюхали воздух и слизывали выпавший снег. Когда они добрались до берега, снегопад стал еще гуще, и черные пятна паукарутов с трудом угадывались за белой пеленой. Миновав стойбище, они направились к скалистому берегу позади него, из-за которого паукаруты были поставлены именно на этом месте.

Изборожденные непогодой скалы ровным клином спускались в море. Зачем было нужно это место, стало ясно, когда веревки от уларуаква передали женщинам. Завидев маленький флот, они повысыпали на берег и теперь кричали и размахивали руками. Керрик отыскал глазами Армун и кричал ей до тех пор, пока она не замахала в ответ. Все волновались – огромная туша уларуаква покачивалась возле берега, и ее удерживали за канаты. После шумного обмена мнениями ее развернули хвостом к северу и привязали к скалам. Когда кончился прилив, веревки отцепили от плавников и обмотали вокруг хвоста, распластавшегося по камням.

Расталкивая довольных парамутанов, Керрик пробирался к Армун, но их разделила группа визжащих охотников, на плечах которых восседал Калалекв. Его передавали из рук в руки и наконец аккуратно усадили верхом на огромный плавник. Там он вынул нож и принялся пилить неподатливую кожу, пока не вырезал кровавый кусок мяса. Он мазал им свое лицо, пока оно не стало таким же красным, как руки. Потом откусил и стал жевать, бросив кусок толпе, заливавшейся истерическим смехом.

Выбравшись из свалки, Керрик нашел Армун.

– Удачная охота, – сказал он, указывая на огромную тушу.

– Самое главное – ты вернулся.