28 июня Ставка Верховного Главнокомандования после переговоров с А. М. Василевским, мной и командующими фронтами уточнила дальнейшие задачи войск.
1-му Прибалтийскому фронту было приказано освободить Полоцк и наступать на Глубокое, 3-му и 2-му Белорусским фронтам освободить столицу Белоруссии Минск, 1-му Белорусскому фронту наступать основными силами на слуцко-барановичском направлении, частью сил развивать удар на Минск, охватывая его с юга и юго-запада. Этот конкретный замысел Ставки вытекал из общего плана операции, который преследовал цель окружения всех войск группы армий «Центр» и их полный разгром. Силы и группировка наших войск в полной мере соответствовали поставленным задачам.
Успешное осуществление операции подтверждало дальновидность Ставки и растущую зрелость советского командования, овладевшего оперативно-стратегическим искусством.
К сожалению, мне не удалось в тот момент выйти на прямую связь с А. М. Василевским, чтобы согласовать с ним дальнейшее взаимодействие 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов. Эти войска были нацелены на захват Минска и блокирование путей отхода крупной группировки противника. Войска 2-го Белорусского фронта крепко жали на эту группировку, не давая ей возможности оторваться от своих боевых порядков. При параллельном преследовании это являлось положительным фактором.
Назревало полное окружение всей 4-й немецкой армии. Что предпримет в этот решающий момент немецкое главное командование? Это беспокоило тогда Ставку, Генеральный штаб и всех нас, непосредственно проводивших такую ответственную операцию.
Как и надлежало в подобных случаях, главные усилия все командные инстанции сосредоточили на разведке, с помощью которой можно было определить замысел и практические мероприятия врага. Но как мы ни старались раскрыть и выявить что-нибудь важное в стратегическом руководстве немецкого командования, мы ничего не обнаружили, кроме небольшого усиления особо опасных для них направлений.
По данным белорусских партизан, действовавших в районе Минска, нам стало известно, что сохранившиеся в Минске Дом правительства, здание ЦК партии Белоруссии и окружной Дом офицеров спешно минируются и готовятся к взрыву. Чтобы спасти эти крупнейшие здания, было решено ускорить движение на Минск танковых частей и послать вместе с ними отряды разминирования. Цель заключалась в том, чтобы прорваться в город, не ввязываясь в бои на подступах, и захватить эти правительственные здания.
Задача была блестяще выполнена. Здания были разминированы и сохранены.
На рассвете 3 июля 2-й гвардейский танковый корпус А. С. Бурдейного ворвался в Минск с северо-востока; севернее Минска подошли части 5-й гвардейской танковой армии. С юго-востока в город вступил 1-й гвардейский танковый корпус 1-го Белорусского фронта под командованием генерала М. Ф. Панова. Вслед за танковым корпусом М. Ф. Панова к окрестностям Минска подошла 3-я армия генерала А. В. Горбатова. В то же время наши войска вышли юго-западнее и северо-западнее Минска, отбрасывая на запад подходившие резервы противника.
К исходу 3 июля основная группа соединений 4-й армии немецких войск оказалась отрезанной от путей отхода и зажатой в кольце восточнее Минска. В окружение попали 12, 27-я, 35-й армейские, 39-й и 41-й танковые корпуса общим количеством более 100 тысяч человек боевого состава.
К исходу дня 3 июля Минск был полностью очищен от врага.
Столицу Белоруссии нельзя было узнать. Семь лет я командовал полком и бригадой в Минске, хорошо знал каждую улицу, все важнейшие постройки, мосты, парки, стадион и театры. Теперь все лежало в руинах, и на месте жилых кварталов остались пустыри, покрытые грудами битых кирпичей и обломков.
Самое тяжелое впечатление производили люди, жители Минска: крайне измученные, исхудавшие, по щекам многих катились слезы…
К 11 июля, несмотря на оказанное сопротивление, окруженные немецкие войска были разбиты, взяты в плен или уничтожены. В числе 35 тысяч пленных оказалось 12 генералов, из них 3 командира корпуса и 9 командиров дивизий. Еще несколько дней продолжалось вылавливание отдельных групп солдат и офицеров противника, пытавшихся выйти к своим войскам. Но так как немцы быстро отступали, они никак не могли добраться до своих. Большую помощь в очищении территории от противника оказали нам местные жители и партизаны – истинные хозяева белорусских лесов.
Учитывая, что на западном направлении образовалась брешь, занятая войсками противника лишь на основных направлениях, 4 июля Ставка Верховного Главнокомандования приказала продолжать наступление. Фронтам была поставлена следующая задача:
– 1-му Прибалтийскому наступать в общем направлении на Шяуляй, правым крылом фронта продвигаясь на. Даугавпилс, левым – на Каунас;
– 3-му Белорусскому – на Вильнюс, частью сил – на Лиду;
– 2-му Белорусскому – на Новогрудок, Гродно, Белосток;
– 1-му Белорусскому – на Барановичи, Брест и захватить плацдарм на Западном Буге.
7 июля, когда заканчивалась ликвидация главных сил окруженной группировки противника восточнее и юго-восточнее Минска, а передовые эшелоны 1-го Белорусского, 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов уже продвинулись от меридиана Минска далеко на запад и вели бои в районе Вильнюс–Барановичи–Пинск, мне позволил И. В. Сталин и приказал прилететь в Ставку.
На рассвете 8 июля я был еще в районе Барановичей. Войска 65-й и 48-й армий уже завязали здесь бои за город, и через несколько часов его освободили. В тот же день я вылетел в Москву и, наскоро приведя себя в порядок, поспешил в Генштаб.
Перед тем как встретиться с Верховным, мне хотелось глубже уяснить обстановку последних дней.
А. И. Антонов, как всегда, собранно и со знанием дела доложил анализ обстановки и мнение Генерального штаба о развитии событий на ближайший период. Слушая его, я испытывал большое чувство удовлетворения: как вырос Генеральный штаб и его руководящий состав в своей оперативно-стратегической квалификации. Это были далеко не те люди, с которыми мы вступали в войну.
Правда, справедливости ради, я должен сказать, что и на первом этапе войны Генштаб был достойным органом Ставки Верховного Главнокомандования.
Около 13 часов А.И.Антонову позвонил Верховный и спросил, где я. Уточнив ряд вопросов, он приказал А. И. Антонову и мне через час быть у него на даче. Ровно в 14 часов мы прибыли. И. В. Сталин был в хорошем расположении духа, шутил, что редко с ним случалось.
Во время нашего разговора по ВЧ позвонил А. М. Василевский и доложил Верховному о последних событиях на участках 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов. Доклад А. М. Василевского, видимо, был благоприятным, и Верховный еще больше повеселел.
– Я еще не завтракал, – сказал он, – пойдемте в столовую, там и поговорим.
Мы с А. И. Антоновым хотя и позавтракали, но не отказались от приглашения.
За завтраком, довольно скромным, речь шла о возможностях Германии вести войну на два фронта – против Советского Союза и экспедиционных сил союзников, высадившихся в Нормандии, а также о роли и задачах советских войск на завершающем этапе войны.