Противник во что бы то ни стало стремился ликвидировать плацдарм в районе Кюстрина. Здесь начали появляться его новые части, переброшенные с других фронтов. Командующий 5-й ударной армией Н. Э. Берзарин просил усилить действия нашей авиации. Но из-за непогоды наносить активные удары она не могла.
Вот одна из моих телеграмм Военному совету 5-й ударной армии, из которой легко составить впечатление о сложившейся обстановке:
«Военному совету 5-й ударной армии, командирам корпусов и командирам дивизий 5-й ударной армии.
На 5-ю ударную армию возложена особо ответственная задача удержать захваченный плацдарм на западном берегу р. Одер и расширить его хотя бы до 20 км по фронту и 10–12 км в глубину.
Я всех вас прошу понять историческую ответственность за выполнение порученной вам задачи и, рассказав своим людям об этом, потребовать от войск исключительной стойкости и доблести.
К сожалению, мы вам не можем пока помочь авиацией, так как все аэродромы раскисли и взлететь самолеты в воздух не могут. Противник летает с берлинских аэродромов, имеющих бетонные полосы. Рекомендую:
1) зарываться глубоко в землю;
2) организовать массовый зенитный огонь;
3) перейти к ночным действиям, каждый раз атакуя с ограниченной целью; i
4) днем отбивать атаки врага.
Пройдет 2–3 дня – противник выдохнется.
Желаю вам и руководимым вами войскам исторически важного успеха, который вы не только можете, но обязаны обеспечить.
Г. Жуков» [158] .
В. И. Чуйков утверждает, что вопрос о возможности взятия Берлина еще в феврале 1945 года поднимался им впервые на военно-научной конференции в Берлине в 1945 году, но тогда он не получил широкого освещения [159] , поскольку был, по существу, связан с критикой действий И. В. Сталина.
Действительно, этот вопрос ставился на конференции, но не В. И. Чуйковым, а представителем Генерального штаба генерал-майором С. М. Енюковым. В. И. Чуйков, как мне помнится и как это видно из стенограммы его выступления [160] по данному вопросу ни словом не обмолвился.
Но вернемся к событиям, происходившим в марте 1945 года.
2-й и 1-й Белорусские фронты завершили Восточно-Померанскую операцию, в ходе которой вражеская группировка там была полностью разгромлена, и вся Восточная Померания к концу марта оказалась в наших руках, 1-й Украинский фронт в феврале – марте провел две операции в Силезии и к концу марта выдвинулся на реку Нейсе на уровень войск 1-го Белорусского фронта, ранее вышедшего на реку Одер.
Таким образом, в результате Висло-Одерской операции была освобождена значительная часть Польши, а боевые действия перенесены на территорию Германии. Было разгромлено и уничтожено 60 дивизий немецких войск. Для создания нового фронта обороны на берлинском направлении немецкое командование вынуждено было перебросить туда свыше 29 дивизий и 4 бригады, снятые с других участков советско-германского фронта, с западного и итальянского фронтов.
Наступление советских войск от Вислы к Одеру – блестящий образец крупнейшей стратегической наступательной операции, которая без всяких пауз развивалась со среднесуточным темпом в 25–30 километров, а танковыми армиями – со средним темпом до 45 километров, в отдельные сутки даже до 70 километров.
Такая стремительность была достигнута впервые в ходе Великой Отечественной войны.
Большой размах стратегической операции, ее быстрота были обусловлены прежде всего улучшением общей обстановки на фронте, высоким боевым духом советских войск, дальнейшим изменением соотношения сил в нашу пользу и неуклонным ростом боевого и оперативно-стратегического искусства.
Основная роль в развитии наступления на фронтах после прорыва обороны противника принадлежала танковым армиям, отдельным танковым и механизированным корпусам, которые во взаимодействии с авиацией представляли собой быстроподвижной таран огромной силы, прокладывавший путь для общевойсковых армий.
Войдя в прорыв, танковые армии и механизированные корпуса развивали наступление с полным напряжением сил, днем и ночью не давая врагу передышки. Сильные передовые отряды наносили глубокие удары, в то же время не ввязываясь в затяжные бои с отдельными группировками противника.
Танковые армии и отдельные танковые корпуса в тесном взаимодействии с авиацией стремительными ударами дробили вражеский фронт, выходили на коммуникации его войск, захватывали переправы и узлы дорог, сеяли панику и дезорганизовывали тыл противника.
Глубокое проникновение бронетанковых войск в тыл противника не позволяло немецко-фашистским войскам использовать для обороны большинство заранее подготовленных рубежей. После прорыва привисленских укрепленных рубежей до выхода на познанский меридиан противник не сумел практически ни на одном из заранее подготовленных рубежей организовать прочную оборону.
В Висло-Одерской операции разработанный советским командованием план дезориентации противника удалось осуществить полностью, в результате чего была достигнута оперативно-тактическая внезапность. Имеется много показаний военнопленных офицеров и солдат, которые свидетельствуют, что немецкое командование перед нашим наступлением не знало истинных намерений наших войск.
Вот некоторые из них.
Капитан Петцольд показал:
– Я убежден, что даже 14.1.45 г. немецкое командование не знало еще направления главного удара русских. Также было неизвестно, какими силами русские наступают.
Обер-лейтенант Висенгер показал:
– По опыту прошлых лет мы были убеждены, что русские и в этом году предпримут зимнее наступление. С этим считалось и немецкое командование. Однако начало наступления русских показало, что наше командование, во всяком случае, не представляло себе ни размаха этого наступления, ни основного направления его.
Обер-лейтенант Косфельд показал:
– Немецкое командование ожидало наступления русских в конце декабря 1944 года. После этого офицеры неоднократно говорили, что оно начнется до 15.1.45 г., однако точный срок так и не был известен.
Противник, конечно, нервно реагировал на каждый наш выстрел. Он ожидал нашего удара, хотя и не имел представления о силе готовящегося наступления и, безусловно, рассчитывал, что оно последует с плацдармов. Ведь вряд ли найдется любитель наступать крупными силами с форсированием такой мощной и широкой реки, как Висла, и сделать первый этап операции затяжным. Правда, у нас были предложения, исходившие от некоторых операторов фронта. Они считали, что перед плацдармами находится глубоко эшелонированная оборона, а вне плацдармов по реке Висле, по существу, только прикрытие противника.