Основной линией этих уставов, которая нашла наиболее полное отражение во Временном полевом уставе РККА (1929 год), часть II (дивизия, корпус), было требование рассматривать бой в качестве общевойскового, успех которого основывается на взаимодействии всех родов войск. Устав уже говорил о порядке использования танков, организации противотанковой, противовоздушной и противохимической обороны, использовании авиации, инженерных войск.
Теперь вводится в действие ряд новых уставов и наставлений, заменивших, дополнивших уставы 1924–1925 годов. Это Временное наставление по войсковой маскировке РККА, Боевой устав военно-воздушных сил РККА, наставления по телефонно-телеграфному, подводно-минному делу и другие.
Чтобы не возвращаться более к этой теме, замечу, что, по общему признанию, высокой оценки заслужил Временный полевой устав 1936 года, в котором были разработаны и обоснованы важнейшие вопросы ведения современного боя. В целом же в середине 30-х годов Красная Армия имела передовую и основательную военную теорию, закрепленную в системе квалифицированных уставов и наставлений.
В 1931 году, как я уже писал, Штаб РККА принял А. И. Егоров. Инспекции кавалерии по роду своей деятельности мало приходилось иметь дело со Штабом РККА, но нам хорошо было известно, что большинство работников с удовлетворением встретили назначение А. И. Егорова на пост начальника Штаба РККА.
Мы считали, что М. Н. Тухачевский, занимавший пост первого заместителя наркома, начальник Штаба РККА А. И. Егоров и такой талантливый военный теоретик, как заместитель начальника Штаба РККА В. К. Триандафиллов, будут хорошо помогать наркому К. Е. Ворошилову.
Надо сказать, что Климент Ефремович пользовался авторитетом среди командно-политического состава армии и флота, как один из ближайших соратников Владимира Ильича Ленина, как один из старейших активных работников нишей большевистской партии, не один риз отбывавший тюремное заключение за активную борьбу с царизмом. Но, как знаток военного дела, он, конечно, был слаб, так как, кроме участия в гражданской войне, он никакой практической и теоретической базы в области военной науки и военного искусства не имел, поэтому в руководстве Наркоматом обороны, в деле строительства вооруженных сил, в области военных наук он должен был прежде всего опираться на своих ближайших помощников, таких крупных военных деятелей, как М Н. Тухачевский, А. И. Егоров. С. С. Каменев. В. К. Триандафиллов, И. Э. Якир, И. И. Уборевич, и других крупнейших знатоков военного дела.
В период работы в Инспекции кавалерии мне посчастливилось ближе познакомиться с Михаилом Николаевичем Тухачевским. Личное мое знакомство с Михаилом Николаевичем, как я уже упоминал, состоялось еще во время ликвидации кулацкого восстания Антонова в 1921 году. Человек атлетического сложения, он обладал впечатляющей внешностью. Мы еще тогда отметили, что М. Н. Тухачевский не из трусливого десятка: но районам, где скрывались бандиты, он разъезжал с весьма ограниченным прикрытием.
Теперь на посту первого заместителя наркома обороны Михаил Николаевич Тухачевский вел большую организаторскую, творческую и научную работу, и все мы чувствовали, что главную руководящую роль в Наркомате обороны играет он. При встречах с ним меня пленяла его разносторонняя осведомленность в вопросах военной науки. Умный, широко образованный профессиональный военный, он великолепно разбирался как в области тактики, так и в стратегических вопросах. М. Н. Тухачевский хорошо понимал роль различных видов наших вооруженных сил в современных войнах и умел творчески подойти к любой проблеме.
Все свои принципиальные выводы в области стратегии и тактики Михаил Николаевич обосновывал, базируясь на бурном развитии науки и техники у нас и за рубежом, подчеркивая, что это обстоятельство окажет решающее влияние на организацию вооруженных сил и способы ведения будущей войны.
Вспоминая в первые дни Великой Отечественной войны М. Н. Тухачевского, мы всегда отдавали должное его умственной прозорливости и ограниченности тех, кто не видел дальше своего носа, вследствие чего наше руководство не сумело своевременно создать мощные бронетанковые войска, и создавали их уже в процессе войны.
Еще в 30-х годах М. Н. Тухачевский предупреждал, что наш враг номер один – Германия, что она усиленно готовится к большой войне, и, безусловно, в первую очередь против Советского Союза. Позже, в своих печатных трудах, он неоднократно отмечал, что Германия готовит сильную армию вторжения, состоящую из мощных воздушных, десантных и быстроподвижных войск, главным образом механизированных и бронетанковых сил. Он указывал на заметно растущий военно-промышленный потенциал Германии, на ее возможности в массовом производстве боевой авиации и танков.
Летом 1931 года, находясь в лагерях 1-го кавалерийского корпуса, я разрабатывал проекты Боевого устава конницы РККА (часть I и часть II) при участии командира кавалерийского полка Николая Ивановича Гусева и других товарищей из 1-й кавдивизии. Осенью после обсуждения в инспекции они были представлены на рассмотрение М. Н. Тухачевскому.
Вместе с заместителем инспектора И. Д. Косоговым мне не раз приходилось отстаивать те или иные положения уставов. Но, признаюсь, мы часто бывали обезоружены вескими и логичными возражениями М. Н. Тухачевского и были признательны ему за те блестящие положения, которыми он обогатил проекты наших уставов.
После поправок М. Н. Тухачевского уставы были изданы, и части конницы получили хорошее пособие для боевой подготовки.
Последний раз я видел Михаила Николаевича в 1931 году на партийном активе, где он делал доклад о международном положении. М.Н. Тухачевский убедительно говорил о растущем могуществе нашего государства, о широких перспективах нашей социалистической экономики, науки, техники и расцвете культуры. Говоря о роли нашей большевистской партии в строительстве нового государства и армии, Михаил Николаевич тепло вспоминал о В. И. Ленине, с которым ему довелось много раз встречаться и вместе работать.
Меня тогда поразило то, что он почти ничего не сказал о Сталине. Сидевший рядом со мной начальник войск связи Красной Армии, старый большевик-подпольщик Р. В. Лонгва сказал мне, что Тухачевский не подхалим, он не будет восхвалять Сталина, который несправедливо обвинил Тухачевского в неудачах наших войск в операциях под Варшавой.
На этом активе Михаил Николаевич поделился своими соображениями, изложенными в монографии, над которой он тогда работал. Ее суть сводилась к исследованию новых проблем войны. Тогда мы были менее искушены в вопросах военной науки и слушали его как зачарованные. В М. Н. Тухачевском чувствовался гигант военной мысли, звезда первой величины в плеяде выдающихся военачальников Красной Армии.
Позднее, выступая в 1936 году на 2-й сессии ЦИК СССР, М.Н. Тухачевский снова обратил внимание на нависшую серьезную опасность со стороны фашистской Германии. Свою яркую, патриотическую речь он подкрепил серьезным анализом и цифрами вооружения Германии и ее агрессивной устремленности.
Однако голос М. Н. Тухачевского остался «гласом вопиющего в пустыне», а сам он был взят под подозрение злонамеренными лицами, которые, клевеща на Михаила Николаевича, обвинили его во вражеских и бонапартистских замыслах, и он трагически погиб в 1937 году.