В 1941 г., когда подготовка к осуществлению плана «Барбаросса» вышла на первый план, немцы вновь вернулись к идее переворота в Иране. Заслуживает внимание факт прибытия в Исфахан в первых числах июня 1941 г. шефа абвера Ф. Канариса. За три месяца до этого Ф. Канарис побывал в Ираке, вслед за его посещением в стране произошел переворот Рашида Аль-Гайлани.
К тому времени руководство немецкой агентурой в Исфахане перешло в руки доктора Эйлерса — бывшего директора тегеранской археологической школы в Тегеране. В короткий срок бывший археолог, а ныне большой знаток местных племен организовал встречу своего шефа с одним из местных авторитетов.
Ф. Канарис — руководитель одной из крупнейших разведок мира — встретился с богатейшим помещиком Фарса и вождем конфедерации племен «хамсе» Кавам-оль-Мольком Ширази, который, как казалось тогда многим, придерживался проанглийской ориентации. Переманить же на свою сторону столь влиятельного шейха было заманчивым делом для немецкой военной разведки. Поэтому Ф. Канарис столь тщетно пытался добиться его согласия возглавить иранское правительство [107] . Удался ли этот план? К сожалению, у нас нет сведений о результатах этой встречи. Но сам факт визита Ф. Канариса говорил нам о том, насколько серьезное внимание уделяли Ирану в Берлине.
Имеются также сведения, что примерно в это же время Иран посетил видный представитель германской дипломатии — граф фон Ф. Шуленбург. Истинные цели его визита нам неизвестны, но можно с уверенностью сказать, что поездка в страну «ариев» была явно не туристической.
Тем временем в Берлине стали прорабатывать возможность склонить на свою сторону наследника иранского престола — принца Мохаммеда Реза. Его стали рассматривать как «запасной вариант», который, по мнению берлинских стратегов, вполне подходил на роль марионетки. Способ был предложен традиционный и, пожалуй, самый эффективный для Востока — подкупить наследника с помощью дорогих подарков. В торжественной обстановке Мохаммеду Резе были вручены ключи от шикарного автомобиля известного германского бренда «Мерседес-Бенц». Поразителен тот факт, что после небольшой аварии немцы выписали принцу новую машину для замены поврежденной [108] . Был сделан спецзаказ на последнюю тогда модель «Мерседес-Бенц-770К» с двухдверным кузовом «кабриолет».
К огорчению для наследника престола, автомобиль так и не попал к заказчику. Ввод советских войск в Иран разрушил эти планы — машина сменила нескольких владельцев (побывав и в России) и в настоящее время принадлежит одному американскому коллекционеру.
Принимались меры к подкупу других высокопоставленных иранцев. Среди германской агентуры этим деликатным делом занимались Мюллер, Ортель, Шнель и Штуцнакер [109] .
Здесь надо сказать о том, что подкуп был излюбленным методом германской разведки в Иране. Многочисленные представительские суммы тратились на подкуп иранских чиновников. Иногда немцы просто сорили деньгами, раздавая деньги местной бедноте. «Деньги от фюрера», который к тому же «мусульманин», делали свое дело. По Тегерану стал ходить миф о Германии как о самом богатом и щедром союзнике.
К началу Второй мировой войны деятельность германской разведки в Иране стала принимать угрожающие для интересов Англии и СССР масштабы. Ее успехи имели прямую связь с ростом национально-патриотических настроений в стране.
По-прежнему германские пропагандисты первостепенное внимание уделяли идеям «арийского братства» и исламизма. И действительно, призывы к джихаду против «неверных» в определенных условиях могли вызвать широкое движение не только в Иране, но и в соседнем Афганистане и даже среди мусульманской общины в Индии.
Эти идеи находили известную поддержку у религиозных кругов, к примеру, они оказали серьезное влияние на известного иранского религиозного деятеля шейха сеида Абдула Касема Кашани, у широкой общественности, включая отдельных националистов.
Общее руководство деятельностью агентуры и проведение подрывных операций на Среднем Востоке по иронии судьбы было возложено фюрером на германского посланника в Тегеране, бригаденфюрера СС Эрвина Эттеля, до своего назначения в Иран занимавшего пост руководителя заграничной организации нацистской партии в Италии [110] . В Иране Э. Эттель также исполнял обязанности ландесгруппенляйтера местной организации НСДАП. Совмещая обе должности, Э. Эттель одновременно выполнял не только указания И. Риббентропа, но и шефа АО НСДАП Э. Боле — организатора зарубежных «пятых колонн» нацизма.
Профессиональным разведчиком, а тем более диверсантом, Э. Эттель никогда не был. Он опасался рисков, всегда действовал с оглядкой на начальство, будучи верным принципу «как бы чего не вышло». Это был типичный бюрократ — яркий образец немецкого чиновника, но в худшем смысле этого слова. Проверить, уточнить, доложить, пожалуй, это все, на что был способен Э. Эттель.
Для активной работы были нужны другие люди. И они вскоре появились в Иране.
К активной разведывательной работе подключился Г. Раданович-Гартман, выполнявший до этого задания абвера в Испании и Франции. В течение нескольких месяцев он изготовил около 20 топографических карт приграничных с Советским Союзом иранских областей, на которых были указаны военные укрепления и важнейшие коммуникации [111] . Эти карты были крайне необходимы берлинским стратегам для переброски вермахта через Иран в Британскую Индию — конечную цель гитлеровской политики на Востоке.
В октябре 1940 г. в Тегеран прибыли сотрудники СД Франц Майер и Роман Гамотта — самые опытные германские агенты, когда-либо орудовавшие в Иране. В связи с тем, что оба разведчика сыграли важнейшую роль в становлении в Иране немецкой шпионско-диверсионной сети, есть смысл представить их профессиональный «портрет».
Справка
Франц Майер. Рослый брюнет, с круглым лицом, голубыми глазами, с длинными зачесанными назад волосами. Густые брови, пышные усы, слева от глаза до уха тянулся шрам, на груди следы ожога — результат ранения, полученного во время польской кампании.
Ф. Майер любил популярную в Иране игру в нарды, слыл мастером перевоплощения и при желании мог сойти за иранца. На момент приезда в страну ему исполнилось 37 лет. При встрече с незнакомыми людьми этот германский шпион именовал себя Хусейн-ханом, а при выполнении специальных заданий облачался в форму капитана шахской армии. Документы его всегда были в порядке, и если бы иранская полиция захотела к нему придраться, то предъявить ему было нечего.