В этом соглашении, подписанном в 1939 г. 63 государствами, в том числе и Германией, несмотря на известные существенные недостатки (в частности, отсутствие в нем определения агрессора и санкций против него), был закреплен принцип, соответствовавший правильному мышлению всего свободолюбивого человечества, а именно: любая агрессивная война — грубое нарушение прав народа, а следовательно, преступное действие.
В силу такой позиции вытекающие из этого соглашения последствия соответствовали общепринятому принципу: несправедливость не может служить основой права независимо от того, готов ли агрессор в том или ином случае соблюдать некоторые международные нормы ведения войны или нет. Это в особенности относилось к оккупационному режиму, устанавливаемому агрессором в отдельных странах и областях. Освободительная борьба народных масс в странах, подвергшихся нападению фашистской Германии, и партизанское движение как специфическая форма этой борьбы являлись поэтому вполне законными средствами. Они выражали неотъемлемое право народов на защиту свободы и независимости, право, на которое в своих трудах указывал еще Фридрих Энгельс и значение которого в новых условиях ведения войны полностью признавалось и прогрессивными буржуазными военными теоретиками XIX века, такими, как Карл Клаузевиц [27] . Различные формы вооруженного сопротивления населения, вызванные фашистской агрессией и связанной с ней политикой террора и грабежа, носили характер национальной освободительной борьбы за защиту права на самоопределение и восстановление суверенитета подвергшихся нападению народов и государств и представляли собой, таким образом, акт самозащиты против грозящего им порабощения и физического уничтожения.
В этой борьбе участвовали миллионы патриотов во главе с коммунистами. Эта борьба стала решающим фактором превращения несправедливой войны соперничающих между собой мощных империалистических группировок в справедливую освободительную войну против фашистской коалиции. И эта борьба в то же время соответствовала элементарным требованиям международного права — положить конец агрессии. Эта борьба была не только правом народов. Как показывает ход Второй мировой войны, она внесла существенный вклад в дело победы над агрессором и скорейшего окончания войны.
Следует также отметить, что именно партизанская война, против которой особенно яростно выступают империалистические идеологи от истории и специалисты международного права, даже формально отвечала обязательным нормам международного права того времени. Партизаны действовали точно в соответствии с условиями, определенными статьей I к IV приложению Гаагского соглашения 1907 г. о законах и правилах ведения сухопутной войны. Более того, когда партизаны проводили операции против фашистов в освобождаемых ими от оккупантов областях, их действия вполне соответствовали также статье II этого документа [28] . Фактически партизанские отряды были нерегулярными вооруженными силами, которые имели принципиальное право на признание их статуса как участников войны.
В сущности, современные апологеты империализма исходят в своей аргументации из тех же позиций, что и фашистское государство при подготовке своих агрессивных и оккупационных действий. При этом их представители даже не останавливаются перед тем, чтобы полностью отрицать законный характер норм международного права.
В их теоретических взглядах, так же как и в подготовке войск, и особенно офицерского корпуса, нашла свое выражение сформулированная еще до Первой мировой войны основная идея о том, что соблюдение этих норм зависит от целесообразности их использования при ведении войны (цель оправдывает средства).
Подобные инструкции для офицеров содержались в руководстве, изданном в 1939 г. Генеральным штабом на военное время. Главный тезис этих инструкций гласил: для соблюдения правил войны решающим в конечном счете является фактор целесообразности [29] .
Опираясь на пропаганду необходимости захвата и уничтожения заложников, а также на меры Верховного командования вермахта по принудительному использованию военнопленных на работах, имеющих важное значение дня ведения войны, полностью отвергая право населения других стран на сопротивление и предусматривая коллективное наказание как средство подавления сопротивления, военные заправилы и юристы еще до начала войны разработали целую систему противоречащих международному праву мероприятий, в которых нашли свое отражение основные черты фашистской военной доктрины [30] . Суть ее сводилась к следующему: добиться победы любыми средствами и компенсировать неблагоприятное соотношение сил, используя преступные средства и нелады ведения войны.
Готовя свой режим угнетения, господствующие круги Германии и их военная клика придавали также большое значение ведению психологической пропагандистской войны, направленной на идеологическое подчинение других народов. Использование ее еще в мирное время должно было служить целям подготовки войны с применением оружия. С началом военных действий планировалось усилить психологическое и пропагандистское воздействие, не считаясь ни с какими ограничениями. Особое значение придавалось разлагающей пропаганде среди гражданского населения вражеской страны. В указаниях Верховного командования вермахта, изданных в 1938 и 1939 гг. для вновь созданного органа его военной пропаганды — военно-пропагандистского отдела Верховного командования вермахта, эта задача стояла на первом месте. В этих указаниях речь шла прежде всего о служебной инструкции Верховного командования вермахта летом 1938 г. по вопросу о создании и задачах военных органов пропаганды, а также об основном распоряжении Верховного командования вермахта относительно пропаганды с началом войны [31] .
Если рассматривать эти приготовления, учитывая подстрекательскую антикоммунистическую и шовинистическую пропаганду среди личного состава вермахта, а также муштру, доводящую до слепого, бездумного послушания, то станет ясно, что в лице вермахта был создан военный инструмент для тщательного осуществления милитаристских планов фашистского немецкого империализма.