Я говорю — большие неприятности. Ты представляешь, о чем я говорю?
— Да, — сказал Калли. — Меня это не пугает. Вы знаете, что я нечист на руку. Но на меня можно положиться, если это требуется.
Гроунвельт кивнул.
— Самое главное — держать язык за зубами. — Говоря это, он вспомнил о начале вечера, проведенном в обществе девушки из кордебалета. Язык за зубами. Кажется, это единственное, что поддерживало его в эти дни. На мгновение он почувствовал усталость, упадок сил, что в последний год, кажется повторялось чаще. Но он знал, что просто ходя туда сюда, не восстановится. Как некий мифический великан, он черпал силу, если врастал в животворную почву казино. Он заряжался от всех людей, работавших на него, от всех людей, которых знал, богатых и знаменитых, и обладавших властью, изнывавших за его костями и картами, бичуя себя за зелеными фетровыми столами. Но он молчал слишком долго и видел, что Калли пристально наблюдал за ним с любопытством и раздумьем. Он показывал новому наемнику свою слабость.
— Язык за зубами, — повторил Гроунвельт. — И ты должен забросить свои дешевые мошенничества, особенно со шлюхами. Что с того, что они требуют подарков? Что с того, что они сдерут с тебя здесь сотню, здесь тысячу? Помни, что им надо платить. Тебе оказывают услугу. Ты не должен ничего брать от женщины. Ничего. Рассчитывайся со шлюхами, если ты не сводник и не болван. Запомни это. Давай им сотенную.
— Сто долларов? — обиженно спросил Калли. — А нельзя ли пятьдесят? Я же не владелец казино.
Гроунвельт слегка улыбнулся.
— Думай сам. Но если она что-то из себя представляет, давай сотенную.
Калли кивнул и ждал. Пока все было ерундой. Гроунвельт должен был подойти к сути. Что он и сделал.
— Сейчас самая моя большая проблема, — продолжал Гроунвельт, — это налоги. Ты знаешь, что обогатиться можно только в темноте. Некоторые из владельцев отелей просиживают со своими сотрудниками в бухгалтерии, подправляя счета. Болваны. Когда-нибудь федеральные власти выловят их. Кто-нибудь что-нибудь скажет, и они начинают горячиться. Сильно горячиться. Чего я не люблю, так это горячиться. Но настоящие деньги таятся именно в счетах. И здесь ты должен помочь.
— Я буду работать в бухгалтерии? — спросил Калли.
Гроунвельт нетерпеливо помотал головой.
— Ты будешь на сделках, — сказал он. — По крайней мере, некоторое время. И если ты себя проявишь, то поднимешься до моего личного помощника. Я обещаю. Но ты должен доказывать мне свою способность. Все время. Ты уловил, о чем я говорю?
— Конечно, — сказал Калли. — Есть риск?
— Только от тебя самого, — отвечал Гроунвельт. И внезапно он уставился на Калли спокойно и внимательно, как будто хотел без слов что-то донести. Калли смотрел ему в глаза, и лицо Гроунвельта искривилось гримасой усталости и брезгливости, и внезапно Калли понял. Если он докажет свою способность, но если он провалится, то получит возможность быть похороненным в пустыне. Он знал, что это расстраивало Гроунвельта, и почувствовал странную связь с этим человеком. Ему захотелось убедить его.
— Не беспокойтесь, мистер Гроунвельт, — сказал он. — Яне провалюсь. Я ценю, что вы делаете для меня. Я не подведу вас.
Гроунвельт медленно кивнул. Он отвернулся от Калли и стал смотреть в окно на пустыню и горы.
— Слова ничего не значат, — наконец проговорил он. — Я рассчитываю на то, что ты справишься. Приходи завтра в полдень, и я все выложу. И вот еще что.
Калли изобразил внимание.
Гроунвельт резко сказал:
— Выкинь эту сраную куртку, которую все время носил ты и твои дружки. Эту дрянь Вегас Виннер. Ты не представляешь, до чего меня раздражали эти куртки, когда вы втроем шатались по моему казино. И, кстати, скажи этому чертову владельцу магазина, чтобы он их больше не заказывал.
— Хорошо, — сказал Калли.
— Давай еще выпьем, и можешь идти, — предложил Гроунвельт. — Мне надо немножко проверить казино.
Они снова выпили, причем Гроунвельт, к изумлению Калли, чокнулся с ним, как бы для того, чтобы отметить новый этап в их взаимоотношениях. Это придало ему смелости спросить о судьбе Чича.
Гроунвельт печально покачал головой.
— Я могу привести тебе и другие факты из жизни в этом городе. Ты знаешь, что Чич в больнице. Официально он попал под машину. Он поправится, но в Вегасе ты его больше не увидишь, пока у нас не будет нового заместителя начальника полиции.
— Я думал, что у Чича есть связи, — сказал Калли. Он хлебнул из бокала, и насторожился. Ему хотелось узнать, как видятся вещи на уровне Гроунвельта.
— У него большие связи на Востоке, — сказал Гроунвельт. — Друзья Чича хотели, чтобы я помог ему выбраться из Вегаса. Я объяснил им, что у меня нет выбора.
Гроунвельт откинулся на диване и медленно пил. Как старшему и мудрому, ему всегда нравилось поучать младших. Хотя он знал, что Калли льстит ему, что, возможно, все понимает и без него. — Послушай, — продолжал он. — Мы всегда можем уладить недоразумения с федеральным правительством с помощью своих юристов и судов; у нас есть судьи, и у нас есть политики. Так или иначе мы можем договориться с губернатором или с Комиссией по Азартным Играм. Руководство полиции управляет городом так, как мы этого хотим. Я могу поднять трубку и почти любого выгнать из города. Мы строим образ Вегаса как абсолютно безопасного места для игроков. Мы не можем добиться этого без заместителя начальника полиции. А чтобы употреблять власть он должен иметь ее, а мы должны ее дать. Мы должны обеспечить ему комфорт. Он также должен быть очень крутым парнем с определенными ценностями и не может позволить такому, как Чич, безнаказанно стукнуть своего племянника. Он должен выломать ему ноги. А мы должны позволить ему. Я должен позволить ему. Чич должен позволить ему. Люди в Нью-Йорке должны позволить ему. Небольшая цена.
— Заместитель начальника полиции настолько силен? — спросил Калли.
— Он должен таким быть, — ответил Гроунвельт. — Только так мы можем управлять этим городом. И он славный малый, хороший политик. Он останется на своем посту в ближайшие десять лет.
— Почему только десять? — спросил Калли.
— Он станет слишком богат, чтобы работать. А это тяжелая работа, — с улыбкой ответил Гроунвельт.
После ухода Калли Гроунвельт стал готовиться спуститься в казино. Было почти два часа ночи. Он позвонил инженеру и предложил закачать в систему кондиционирования воздуха чистый кислород, чтобы игроки не засыпали. Он решил сменить рубашку. После разговора с Калли она почему-то стала влажной и клейкой. И, меняя рубашку, он размышлял о Калли.
Он думал, что понимает этого человека. Калли полагал, что инцидент с Джорданом уронил его в глазах Гроунвельта. Напротив, Гроунвельту понравилось, когда Калли вступился за Джордана за столом баккара. Это доказывало, что Калли не был просто мелким мошенником, одним из этих фальшивых, клянчащих, нечистых на руку проходимцев. Это доказывало, что он мошенник до мозга костей.