Джордан передал право сдачи Мерлину, который отказался от него и передал сдачу на следующее место. Перед Мерлином также высились горы золотых пятисотдолларовых фишек. Так как они сняли банк, то должны были заплатить пять процентов комиссии. Крупье надписал комиссионные штрафы под номерами их кресел. Они составили более пяти тысяч долларов. Это означало, что Джордан выиграл сто тысяч долларов.
Оба охранника в высоких креслах звонили по телефонам управляющему казино и владельцу отеля, чтобы доложить о плохих новостях. Неудачная ночь за столом баккара была одной из немногих серьезных угроз резерву прибыли казино. Не то, чтобы это что-то значило на перспективу, но на несчастных случаях всегда концентрировалось внимание. Сам Гроунвельт спустился из своих шикарных апартаментов и тихо подошел к ограде баккара, встав в углу рядом с боссом зала и наблюдая. Джордан заметил его краем глаза и узнал, так как Мерлин когда-то показывал его.
Колода двигалась вокруг стола и продолжала приносить некоторый успех Банкомету. Джордан выиграл еще немного. Затем он снова получил колоду в руки.
В этот раз легко и без усилия, танцующими руками, он достиг мечты каждого игрока в баккару. Он исчерпал колоду. Карт больше не оставалось. Перед Джорданом стопка на стопке стояли бело-золотые фишки.
Джордан бросил четыре бело-золотые фишки главному крупье.
— Для вас, джентльмены, — сказал он.
Босс зала баккары сказал:
— Мистер Джордан, вы побудете здесь, пока мы обратим эти деньги в чек?
Джордан засунул массивную пачку стодолларовых банкнот в куртку, затем убрал стодолларовые фишки, оставив бесконечные стопки бело-золотых пятисотдолларовых фишек на столе.
— Можете пересчитать их за меня, — предложил он боссу зала. Встав, чтобы размять ноги, небрежно спросил: — Можете устроить еще круг?
Босс зала заколебался и повернулся к менеджеру казино, стоявшему с Гроунвельтом. Менеджер казино отрицательно покачал головой. Он причислил Джордана к дегенерировавшим игрокам. Джордан безусловно останется в Вегасе, пока не проиграется. Но сегодня был его звездный час. А зачем поднимать его на дыбы в его звездный час? Завтра карты лягут по-другому. Ему не может везти вечно, а тогда конец его будет быстрым. Заведение располагало бесконечным множеством вечеров, и каждый из них кончался с процентами в его пользу.
— Закрывайте стол, — сказал менеджер казино.
Джордан склонил голову. Он повернулся, чтобы посмотреть на Мерлина, и проговорил:
— Следи, ты получаешь десять процентов с выигрыша своей руки, — и, к своему удивлению, увидел в глазах Мерлина чувство чуть ли не скорби, и Мерлин ответил:
— Нет.
Крупье считали золотые фишки Джордана и складывали их так, чтобы охранники, босс зала и менеджер казино тоже могли следить за счетом. Наконец, они закончили. Босс сказал с уважением:
— Вы получаете девяносто тысяч двести долларов, мистер Дж. Хотите чек на все?
Джордан кивнул. Его внутренние карманы все еще были полны другими фишками и бумажками. Он не хотел обращать их в чек.
Другие игроки ушли из-за стола и от ограды после того, как менеджер казино сказал, что игры больше не будет. Но босс зала еще что-то шептал.
Калли вышел из-за решетки и встал за Джорданом, как и Мерлин, и они трое в своих спортивных куртках Вегас Виннер выглядели членами какой-то уличной банды.
Джордан теперь устал по-настоящему, слишком устал для физических напряжений костей и рулетки. А блэкджек со своим пятисотдолларовым лимитом был слишком тягучим. Калли сказал:
— Ты больше не играешь. Господи, я никогда не видел ничего подобного. Ты можешь только опуститься. Тебе больше не может везти. — Джордан согласно кивнул.
Сотрудник службы безопасности понес лотки с фишками Джордана и подписанными боссом зала ордерами в кассу. Диана присоединилась к группе и поцеловала Джордана. Все они были чрезвычайно возбуждены. Джордан в это мгновение испытывал счастье. Он действительно был героем. Никого не убив и не причинив вреда. Так просто. Просто поставив кипу денег на перевернутые карты. И выиграв.
Они должны были дождаться чека из кассы. Мерлин шутливо сказал Джордану: — Ты богат и можешь делать все, что хочешь.
Калли посоветовал:
— Ему надо уехать из Вегаса.
Диана сжимала руку Джордана, тот уставился на Гроунвельта, стоявшего с менеджером казино и двумя охранниками, спустившимися со стульев. Все четверо шептались между собой. Джордан внезапно сказал:
— Занаду Номер Один, как насчет еще одной игры?
Гроунвельт отступил от других, и лицо его внезапно попало под яркий свет. Джордан увидел, что Гроунвельт старше, чем он думал. Возможно, около семидесяти, хотя румяный и здоровый. У него были густые, тщательно расчесанные седые волосы, на лице его красный загар. Фигура его была статной, еще не тронутой возрастом. Джордан заметил, что он слегка отреагировал на обращение по номеру телефонного кода.
Гроунвельт улыбнулся ему. Он не рассердился. Но что-то в нем отвечало на вызов, возвращало к молодости, когда он был дегенерировавшим игроком. Теперь он обезопасил свой мир, и жизнь его была управляемой. У него было много развлечений, много обязанностей, некоторые опасности, но очень редко — чистое переживание. Было бы сладко испытать его снова, и, кроме того, он хотел увидеть, как далеко пойдет Джордан.
Гроунвельт сказал тихо:
— У вас чек на девяносто тысяч двести из кассы, так?
Джордан кивнул.
Гроунвельт сказал:
— Я скажу им, чтобы сделали еще партию. Мы играем одну сдачу. Двойной выигрыш или ничего. Но вы должны ставить на Игрока, а не на Банкомета.
Казалось, все в ограде баккара были ошеломлены. Крупье в остолбенении смотрели на Гроунвельта. Он рисковал не только большой суммой денег против всех законов казино, он также рисковал своей лицензией в Государственной комиссии игр, идя на такую ставку. Гроунвельт улыбнулся им. — Тасуйте карты, — сказал он. — Делайте партию.
В этот момент босс зала прошел в ограду и передал Джордану длинную желтую бумажку — чек. Джордан молниеносно взглянул на него, затем положил в поле Игрока и сказал Гроунвельту, улыбаясь:
— Вот моя ставка.
Джордан увидел Мерлина, опершегося на серую решетку. Мерлин вновь внимательно смотрел на него. Диана в замешательстве сделала несколько шагов к краю стола. Джордану было по душе их изумление. Единственное, что ему не нравилось, это то, что надо ставить против собственной удачи. Он был возмущен необходимостью сдавать карты и играть против себя. Он повернулся к Калли.
— Калли, сдай карты за меня, — сказал он.
Но Калли отпрянул в ужасе. Затем он взглянул на крупье, доставшего карты из коробки под столом и разложившего их для тасовки. Казалось, Калли вздрогнул прежде, чем обратиться к Джордану.