Дэвид Джатни подумал о маленьком мальчике, который за дверью спальни ждет свою маму, и произнес:
– Нет.
– Ладно, – весело ответила она и отправилась в спальню.
Последующие несколько недель Ирен была чрезвычайно занята, взяв дополнительную работу, которая плохо оплачивалась и отнимала много времени. Она участвовала в кампании за переизбрание Кеннеди, чьей страстной поклонницей была, без конца говорила о социальных программах, которые он отстаивает, о его борьбе с богачами, о битве за реформу правовой системы. Дэвид думал, что она просто очарована внешностью Кеннеди, его магическим голосом и трудится в местном штабе за переизбрание Кеннеди, понуждаемая скорее страстью, нежели политическими убеждениями.
Через три дня после ее переезда к нему он зашел в штаб избирательной кампании в Санта-Монике и застал Ирен за компьютером. Маленький Кэмпбелл лежал у ее ног в спальном мешке, но не спал, и Дэвид увидел его раскрытые глаза.
– Я заберу его домой и уложу в постель, – предложил Дэвид.
– Он здесь в полном порядке, – возразила Ирен. – Я не хочу злоупотреблять твоим хорошим отношением.
Джатни вытащил Кэмпбелла из спального мешка, где мальчик лежал полностью одетый, только разутый, взял его за руку и ощутил теплую мягкую кожу. В этот момент он был счастлив.
– В первую очередь угощу его пиццей и мороженым, – сказал Джатни Ирен. – Можно?
Она была очень занята за своим компьютером.
– Не испорти его. После твоего ухода он съел йогурт.
Она улыбнулась Дэвиду и чмокнула Кэмпбелла.
– Мне ждать тебя? – поинтересовался Джатни.
– Зачем? – быстро спросила она, и потом добавила. – Я приду поздно.
Джатни вышел, ведя мальчика за руку. Проехав до Монтана-авеню, он остановился у маленькой пиццерии. Там он сделал заказ и стал смотреть, как ест Кэмпбелл. Мальчик больше с интересом ковырялся в пицце, чем ел, но Дэвиду доставляло удовольствие наблюдать за ним.
Мороженое Кэмпбелл почти вылизал, а уходя Джатни прихватил с собой остаток пиццы.
Дома он сунул пиццу в холодильник и отметил, что пакетик с йогуртом покрыт ледяной коркой. Он уложил Кэмпбелла в постель, разрешив ему самому умыться и надеть пижаму. Себе он постелил на диване и тихо включил телевизор.
В программе новостей было много политики и всевозможных интервью. Фрэнсис Кеннеди, похоже, выступал по всем каналам. Джатни должен был признать, что этот человек на телевизионном экране покорял всех. Джатни мечтал стать таким же героем-победителем, как Кеннеди, любимым американским народом и обладающим властью. На заднем плане он разглядел агентов Службы безопасности с их каменными лицами. Как его оберегают, как он богат, любим всеми! Дэвид Джатни часто воображал себя Фрэнсисом Кеннеди и представлял, как любила бы его тогда Розмари. Думал он о Хоке и Джибсоне Грейндже. Все они будут обедать у него в Белом доме, а Розмари будет болтать с ним в своей экзальтированной манере и, трогая его колено, рассказывать о своих сокровенных чувствах.
Он думал об Ирен и о том, какие чувства он испытывает к ней. И понял, что скорее заинтересован ею, нежели очарован. Ему казалось, что она действительно близка ему, но он никогда по-настоящему ее не любил. Он думал о Кэмпбелле, о том, насколько открыт и простодушен этот мальчик, с его невинным выражением лица.
Дэвид Джатни не испытывал, как многие взрослые, потребности заигрывать с маленькими детьми. Но ему нравилось возить мальчика по каньонам Малибу, когда они молча сидят в машине, и Кэмпбелл иногда показывает на воющего вдали койота, глядит по сторонам и мечтает как все дети. Это было гораздо приятнее, чем общение с Ирен, которая говорила настолько безостановочно, что он с трудом сдерживался, чтобы не задушить ее. Ему нравилось заезжать в маленькие кафе и угощать там ребенка. Он ставил перед мальчиком гамбургер, жареную картошку и стакан молока, и тот ел, что ему хотелось, а остальное расковыривал.
Иногда Дэвид Джатни брал Кэмпбелла за руку и отправлялся с ним гулять вдоль общественных пляжей Малибу. Они поднимались к проволочному забору, отгораживающему поселок Малибу, где живут богатые и могущественные, от остального населения, и разглядывали сквозь забор этих счастливчиков. Там жила Розмари. Он всегда напряженно высматривал ее на пляже и однажды ему показалось, что он видит ее вдалеке.
Через несколько дней Кэмпбелл стал называть его дядей Джатом и вкладывать свою ручонку в его руку. Джатни нравилось, как мальчик нежно прикасался к нему, чего никогда не делала Ирен. В течение двух недель его поддерживало растущее чувство к другому человеческому существу.
В постели с Ирен Дэвид Джатни стал импотентом. Теперь он всегда спал на диване, а Кэмпбелл и Ирен ложились в спальне. В своей непрерывной болтовне на пляже она подчеркнула, что его импотенция – буржуазный предрассудок, что ее вины здесь нет, просто это результат совместной жизни с ребенком. Возможно, это и правда, думал он, хотя причиной может быть и недостаток у нее нежности к нему. Он бросил бы ее, но его беспокоила судьба Кэмпбелла, ему не хватало бы мальчика.
А потом он потерял работу на студии и оказался бы в тяжелом положении, если бы не дядя Хок. После увольнения Дэвид получил записку с предложением зайти в офис Хока и, решив, что Кэмпбеллу понравится на киностудии, взял его с собой. Мальчик был поражен и пришел в восторг от игры на съемочных площадках, от кинокамер, громких команд, актеров и актрис, участвующих в разных эпизодах. Но Джатни заметил, что чувство реальности у мальчика смещено, и он не отличает игру актеров от обычного поведения людей. В конце концов, он взял мальчика за руку и пошел с ним в офис Хока.
Когда Хок приветствовал его, Дэвид Джатни ощутил переполнявшую его любовь к этому человеку. Хок немедленно послал одного из своих секретарей купить малышу мороженое, потом показал Кэмпбеллу кое-какой реквизит, приготовленный для снимающегося фильма.
Кэмпбелл был в восторге, а Джатни почувствовал укол ревности, когда увидел, как Хок очарован ребенком. Потом он понял, что Хок проделал все это специально, чтобы устранить препятствие, мешающее их разговору. Пока Кэмпбелл играл с реквизитом, Хок сказал Джатни:
– Мне очень жаль, что тебя уволили. Они сокращают ваш отдел, а остальные работают там дольше тебя. Но ты поддерживай со мной связь, я что-нибудь для тебя подберу.
– Я буду в порядке, – заверил Дэвид Джатни.
Хок внимательно посмотрел на него.
– Ты очень похудел, Дэвид. Может, тебе поехать домой и пожить там немного. Чистый воздух Юты и спокойная жизнь мормонов помогут тебе. Этот ребенок – сын твоей любовницы?
– Да, – ответил Джатни. – Она не совсем моя любовница, а скорее друг. Мы живем вместе, потому что она хочет сэкономить деньги на плате за квартиру и поехать в Индию.
Хок на мгновение нахмурился, собираясь что-то сказать, и Джатни впервые увидел раздражение на его лице.