— А почему у вашего судьи голова дырявая? — громко спросила Дороти, стараясь перекричать звон посуды.
— Дырявая голова позволяет ему отделять истину от лжи, — вежливо пояснил Король, а шепотом добавил: — Советую помолчать, не подливай масла в огонь!
Вперед выскочила Солонка. Крышка ее подпрыгивала от негодования:
— Требую смертной казни! Отрубить голову болтунье! Еще и собаку с курицей сюда привела! Всю посуду нам перебьют! Шайка хулиганов! Кушать ей захотелось! А сама небось и рук перед едой не моет! На котел уселась! Дважды рубить ей голову! Нет, трижды; Чтобы надолго запомнила! Ишь, распоясалась!
— По-моему, вы несколько пересаливаете, уважаемая Солонка, — миролюбиво заметил Король, — к тому же не вижу надобности дважды рубить голову, а тем более трижды; на мой взгляд, и одного раза достаточно.
— А по-моему, так лучше вообще не рубить! — не удержалась Дороти.
— А вас попрошу воздерживаться от замечаний, — прервал девочку Дуршлаг, — вы заинтересованная сторона и не в состоянии судить объективно.
— Болтунья! Опять она болтает! — сыпала солью по сторонам возмущенная Солонка.
— Болтунья — это яичница, — вставила Сковорода, любительница справедливости, — а девочка — болтушка. Уж я-то знаю, сколько яичниц на мне зажарено за сорок лет!
— Будто я никогда яичницы не солила! — огрызнулась Солонка. — Сорок лет, сорок лет! А когда в последний раз на тебе жарили омлет?
Через тесную толпу разномастной посуды протиснулась оцинкованная Шайка:
— Господин судья! Уважаемый Дуршлаг! Призовите скандалистку к порядку! Солонка оскорбила мое честное имя! Назвала меня хулиганкой! Я протестую!
— Поддерживаю! Поддерживаю! — прогудел медный Таз. — Шайка — моя родственница, могу засвидетельствовать — хулиганства за ней не замечено. Кроме воды, горячей и холодной, в ней ничего отродясь не бывало — спросите у Титана. Можете назвать ее шайкой кипятка, но шайкой хулиганов — ни в коем случае!
— Протест отклоняется, — звякнул Дуршлаг, — как не имеющий отношения к делу. Попрошу не отвлекаться!
— Что она натворила? — раздалось дребезжание заварочного Чайника. — Я настаиваю на расследовании!
— Он настаивает! — проскрипела огромная ржавая Мясорубка. — На расследовании! Да с тех пор, как ты свалился с плиты и треснул, в тебе никто ничего не настаивает!
— Вы опять перешли на личности! — призвал собравшихся к порядку Дуршлаг. — Не забывайте — мы судим девочку и ее спутников.
— Да за что вы нас судите, объясните наконец! — возмутилась Дороти. Она основательно проголодалась, и эти кухонные пересуды ей порядком надоели.
— Попрошу не перебивать! — осадил ее Дуршлаг.
— Отпустите ее! Отпустите! Пока она нас не перебила! — дружно прозвенел хор рюмок и фужеров. — Пусть уходит! Пусть уходит!
— Давайте спросим у Титана, — предложила старая Картофелечистка, — интересно, что он скажет?
— Ив самом деле, — поднял голову Всерез, который, наскучив судом, успел уже прилечь на своей колоде, — где наш титан мысли?
Послышались тяжелые шаги, закопченные чугунные сковороды и черные от сажи железные котлы с лязгом расступились, и к центру поляны, фыркая паром и стреляя искрами, проследовал огромный медный Титан.
— Глубокоуважаемый Кипятильник, — обратился к Титану Король, — зная ваш горячий нрав, я не решался прибегнуть к вашим советам, но, похоже, у нас нет иного выхода, наши ресурсы мудрости исчерпались.
— Я весь кипю! Ох нет, я киплю! — запыхтел Титан. — Попросту говоря, я вскипел! О чем вы спорите? Всем вам пора хорошенько промыть мозги! Этот старый половник Плюхх окончательно выжил из ума! Притащил сюда девчонку! Да пусть она убирается отсюда на все четыре стороны!
Кипя от возмущения и время от времени выпуская пар, Титан удалился, тяжко ступая.
— Последнее слово предоставляется подсудимой, — объявил Дуршлаг.
Дороти решила «воспользоваться случаем:
— Не найдется ли у вас чего-нибудь покушать? Я ужасно проголодалась!
Король Всерез окинул девочку скептическим взором и выпустил очередной клуб дыма:
— Покушать? Да вы оглянитесь вокруг — здесь же ни один котелок не варит! Пищей здесь и не пахнет, с тех пор как нас выбросили за ненадобностью! Поищите лучше чернику в лесу — это все, что я могу вам посоветовать.
Убедившись, что со всеми этими старыми кастрюлями каши не сваришь, Дороти без лишних разговоров спрыгнула с плиты и вприпрыжку помчалась в лес. Тотошка с Биллиной устремились за хозяйкой. Вся посуда в страхе расступилась. Ложки попытались было преследовать друзей, но вскоре отстали, споткнувшись о Половник.
Хорошо гулять по лесу на сытый желудок — можно любоваться природой, слушать пение птиц, собирать цветы, но в это утро Дороти было не до природных красот — ей ужасно хотелось есть.
Стараясь держаться одного направления и никуда не сворачивать, чтобы опять не заблудиться, Дороти быстро шагала по мягкому мху, внимательно глядя по сторонам. Она вовсе не была уверена, что выбрала правильное направление, но здраво рассудила — лучше идти прямо, тогда хоть куда-нибудь, да придешь, чем кружить на месте, тогда уж точно никуда не выйдешь.
И вот, к превеликой радости девочки и ее спутников, они наткнулись на тропинку, а тропинка привела их к раскидистому дубу. К стволу дуба была прибита дощечка, а на дощечке, под стрелкой, указывающей направо, было выведено: «Дорога в Булочное королевство». Ниже помещалась еще одна стрелка, направленная влево, а под ней надпись: «Дорога в Заячье королевство».
— Удача! — воскликнула Биллина. — Мы вновь вернулись к цивилизации!
— Насчет цивилизации не уверена, — заметила Дороти, — но хоть куда-то пришли, уже хорошо.
— Куд-куда повернем? — кудахтнула Биллина. — Направо? Налево?
— Направо, — недолго думала Дороти, — может, хоть в Булочном королевстве нам удастся позавтракать.
Петляя между кустами и то и дело теряя тропинку из виду (по ней, похоже, давно никто не хаживал), друзья наконец вышли на небольшую полянку и замерли в удивлении: вся поляна была застроена маленькими, словно кукольными домиками. Подойдя поближе, Дороти с удивлением обнаружила, что стены домиков сделаны из сухарей и печенья, колонны из хлебных палочек, а крыши вафельные. Улицы в городке были вымощены пряниками, а по улицам гуляла многочисленная публика, но что за публика! И женщины, и мужчины, и дети — все были выпечены из теста!
Сдобные, солидные матроны, покрытые глазурью, важно выхаживали в окружении стройных и смуглых галет, рядом суетились пухлые пончики и баранки. Важные кренделя, густо посыпанные сахаром, проходили под руку с круглолицыми ватрушками.