Он смотрел на идущих по трапу пассажиров и вскоре увидел знакомую фигуру. На матери была меховая шапка и новая норковая шуба, она несла дорожную сумку от Луи Вюиттона, которую Берни подарил ей год назад. Отец был одет в отороченное мехом пальто. Увидев сына, мать заулыбалась и поспешила ему навстречу.
— Привет, милый.
Они обнялись, после чего Берни пожал руку отцу.
— Здравствуй, папа.
Он вновь повернулся к матери.
— Ты прекрасно выглядишь, мама.
— Ты тоже. — Она немного поморщилась. — Вид, правда, несколько усталый, но это ничего, на Гавайях ты быстро придешь в норму.
— Поскорей бы.
Они планировали провести там три недели — на это время Лиз должна была взять отпуск. Тут Берни заметил, что мать недоуменно озирается по сторонам.
— Лиз не приехала. Я решил сначала поселить вас в отеле и уже потом пригласить туда ее.
Было уже четыре. В отеле они должны были оказаться примерно в пять, Лиз же собиралась появиться в баре около шести. Обед был заказан на семь или, по нью-йоркскому времени, — на десять. Разница в три часа в скором времени должна была сказаться на родителях, а ведь впереди их ждал тяжелый день: церемония в синагоге Эмануил, обед в отеле «Альта Мира», а затем еще и перелет… Берни и Лиз летели на Гавайи, родители — в Акапулько.
— Почему же она не приехала?
Мать всем своим видом давала понять, что она смертельно обижена. Что бы там ни думал Берни, она оставалась верной самой себе. Было бы странно, если бы с трапа самолета с отцом сошла не она, а другая женщина. Берни улыбнулся.
— Ты не представляешь, сколько у нас дел, мама. Новый дом, все эти…
— Неужели ей трудно было приехать сюда? Она что — не хочет встречаться со свекровью?
— Она встретит нас в отеле.
Мать победно улыбнулась и, подхватив Берни под руку, направилась к багажному отделению. Настроение у нее было на редкость хорошее. Она не говорила ни об умерших соседях, ни о разводах родственников, ни об испорченных продуктах, лишивших жизни десятки ни в чем не повинных людей. Она не пожаловалась даже на то, что один из ее чемоданов едва не потерялся — его сняли с самолета в последнюю минуту. Берни с облегчением подхватил этот чемодан и вместе с родителями направился к автостоянке. Пока они ехали в город, Берни без умолку болтал о своих планах, о том, что они собираются делать после женитьбы и так далее. Мать же рассказала ему о прекрасном платье, купленном ею в «Вольфе» за пару недель до этого; оно было светло-зеленым и удивительно шло ей. Берни решил немного поговорить с отцом, но тут они уже подъехали к отелю. Он оставил родителей, пообещав вернуться через час.
— Я вернусь очень быстро, — сказал он таким тоном, каким обычно увещевают маленьких детей, после чего сел в свою машину и поспешил домой — принять душ, переодеться и захватить с собой Лиз.
Когда он приехал домой, та все еще была в ванной. Джейн играла в своей комнате с новой куклой. Все последнее время она ходила какая-то грустная, Берни думал, что это может быть как-то связано с их переездом в новый дом. Прошлой ночью она вновь спала вместе с ними, при этом Берни пообещал Лиз, что такого больше не повторится.
— Приветик… Как подружка?
Он смотрел на Джейн, стоя в дверях ее комнаты. Немного помедлив, он вошел в комнату и сел рядом с девочкой. Та холодно улыбнулась ему и вдруг ни с того ни с сего рассмеялась:
— Ты прямо как Златовласка. Берни заулыбался:
— Это с бородой-то? Странные ты, однако, книги читаешь.
— Просто для этого стульчика ты слишком большой. Он действительно сидел на одном из детских стульчиков.
— Ну и ладно. — Берни обнял Джейн. — У тебя все в порядке?
— Да. — Девочка пожала плечиками. — Очень даже хорошо. Даже слишком…
— Что-то я тебя не понимаю. Тебя снова беспокоит то чудище, которое живет у тебя под кроватью? Если хочешь, мы его прогоним совсем… Хотя ты, наверное, знаешь, что там никого нет…
— Еще бы я не знала! — Джейн смерила его взглядом так, словно не она, а он придумал это самое чудище. На такое способны только малые дети, которые хотят одного — спать с мамой в одной кроватке. Берни покачал головой.
— Тогда в чем же дело? Джейн заглянула ему в глаза.
— Ты увозишь мою маму. И очень надолго… В глазах ее заблестели слезы. Берни вдруг стало по-настоящему стыдно.
— Понимаешь… У нас ведь медовый месяц… Все это время о тебе будет заботиться тетя Трейси.
Сказанное, надо признать, звучало не слишком-то весело. Во всяком случае, Джейн его слова нисколько не успокоили.
— Я не хочу с ней оставаться.
— Это еще почему?
— Она заставляет меня есть овощи.
— А если я попрошу ее не делать этого?
— Она тебя все равно не послушает. Она, кроме них, ничего не ест. Говорит, что мертвыми животными питаться нельзя.
Он понимающе закивал, вспомнив вдруг о тех мертвых животных, которые ждали их на обеденном столе в «Звезде».
— Я с этим не вполне согласен.
— Она не дает мне ни сосисок, ни гамбургеров, ничего из того, что я люблю…
Голос Джейн жалобно дрогнул.
— А если я попрошу ее давать тебе то, что ты любишь?
— Что это у вас за проблемы?
В дверях, завернувшись в полотенце, стояла Лиз. Светлые ее волосы ниспадали на влажные плечи… Берни вздохнул и сказал:
— Так, ничего серьезного.
— Джейн, может быть, ты не наелась? На кухне есть бананы и яблоки.
Лиз уже накормила девочку обедом, за которым последовал грандиозный десерт.
— Нет, я ничего не хочу.
Лицо Джейн вновь приняло грустное выражение.
— Если мы не поспешим, мы точно опоздаем. С ней все в порядке. — Как только дверь в ванную закрылась, он добавил шепотом:
— Расстраивается из-за того, что мы уезжаем на целых три недели.
— Джейн сама тебе это сказала? — изумилась Лиз и тут же заулыбалась. — Мне она ничего не говорила. Наверное, решила, что тебя легче разжалобить. И, надо признать, она права.
Лиз обхватила руками его шею, отчего полотенце упало.
— Так я никогда не соберусь, — пробурчал Берни и, заперев дверь, включил воду. Ванная быстро наполнилась паром. Он стал медленно раздеваться, по-прежнему не отрывая глаз от Лиз. Они вновь занимались любовью в ванной, но уже не так, как той ночью в отеле. Когда все было позади, и она, и он выглядели донельзя довольными. Берни встал под душ и по-мальчишески улыбнулся.