— Папа, помнишь, как ты подарил мне купальники? Я храню их до сих пор! — Джейн очень дорожила купальниками и ни за что не соглашалась с ними расстаться, хотя они давно уже стали ей малы. Ей вот-вот исполнится девять лет. Как тяжело потерять маму в таком возрасте! Александру уже год и два месяца, и в тот день, когда Лиз должна была отправиться на химиотерапию, он сделал первые в своей жизни шаги. Нетвердо ступая, он немножко прошел по песку, но тут с моря пахнуло ветерком, он покачнулся, взвизгнул и под общий хохот упал прямо на руки Лиз. Она торжествующе посмотрела на Берни:
— Вот видишь, как хорошо, что я сегодня не уехала! Но все же согласилась отправиться в больницу на следующей неделе, «может быть». Лиз постоянно донимали боли, но она справлялась с ними, принимая таблетки. Ей пока не хотелось переходить на уколы. Лиз боялась, что сильнодействующие лекарства уже не помогут ей в нужный момент, если она слишком рано начнет их принимать. И она, не таясь, сказала об этом Берни.
Вечером того дня, когда Александр начал ходить, Берни спросил Лиз, не хочет ли она навестить Билли и Марджори Роббинс. Он позвонил им, но оказалось, что их нет дома, и тогда Лиз набрала номер Трейси, просто чтобы поболтать. Они проговорили долго-долго и вволю насмеялись, а когда Лиз повесила трубку, на губах ее по-прежнему играла улыбка. Она любила Трейси.
В субботу вечером она приготовила им на обед любимое блюдо. Берни зажарил мясо на вертеле, а Лиз запекла в духовке картошку и спаржу под голландским соусом, а на сладкое заварила горячий молочный крем с орехами и фруктами. Александр ткнулся носом в крем и размазал его по всему лицу, чем страшно развеселил папу с мамой и сестру. Лиз специально остудила его порцию, чтобы он не обжегся, а Джейн напомнила Берни про банановый десерт, которым он угощал ее, когда она потерялась в магазине «Вольф». Казалось, наступил самый удачный момент для воспоминаний… Гавайи… их общий медовый месяц… свадьба… первое лето, проведенное в Стинсон-Бич… первое посещение открытия сезона в оперном театре… первая поездка в Париж… Они с Лиз проговорили всю ночь напролет, делясь воспоминаниями, а на следующее утро боли у нее так усилились, что она не смогла подняться с постели, и Берни кинулся просить Йохансена, чтобы тот приехал и осмотрел ее. Как ни странно, врач согласился, и Берни почувствовал, что от души благодарен ему. Йохансен ввел Лиз морфин, и она заснула с улыбкой на лице, а днем опять проснулась. Трейси приехала, чтобы помочь Берни с детьми; она усадила Александра в рюкзак-кенгуру, который специально прихватила с собой, и отправилась с ним и с Джейн на пляж побегать.
Врач оставил ампулы с лекарством для Лиз, а Трейси умела делать уколы. Им очень повезло, что она оказалась рядом. Лиз не проснулась даже к обеду. Дети тихонько поели и легли спать, но в полночь Лиз вдруг окликнула Берни:
— Любимый!.. А где Джейн? — Берни отложил книгу и с удивлением отметил, что вид у Лиз весьма оживленный. Трудно поверить, что она проспала весь день, что ее мучает сильная боль. Она так прекрасно выглядела, что Берни вздохнул с облегчением. Ему даже показалось, что ее прежняя худоба куда-то подевалась, и на мгновение он подумал: а вдруг у нее все же началась ремиссия? Но началось нечто совсем иное, только Берни еще не успел этого понять.
— Джейн уже легла, милая. Ты не хочешь поесть? — Видя, как похорошела Лиз, он чуть было не побежал разогревать обед, который она проспала, но в ответ она с улыбкой покачала головой.
— Я хочу ее видеть.
— Сейчас?
Лиз кивнула, и по ее взгляду он почувствовал, насколько это срочно. Чувствуя себя немного глуповато, он накинул халат и на цыпочках пробрался мимо спавшей на диванчике Трейси. Она решила переночевать у них на случай, если Лиз понадобится сделать ночью укол, а утром помочь Берни с детьми.
Он поцеловал Джейн в макушку, затем в щеку, и она заворочалась во сне, а потом открыла глаза и посмотрела на него.
— Папа, привет, — пробормотала она сонным голосом и вдруг резко приподнялась и села. — С мамой все в порядке?
— Все хорошо. Но она соскучилась по тебе. Может, зайдешь поцеловать ее на ночь? — Джейн обрадовалась, что ее позвали по такому важному делу. Она тут же выскочила из постели и пошла следом за Берни к ним в спальню, где ее ждала мама. Казалось, у Лиз не осталось сна ни в одном глазу.
— Привет, детка, — проговорила она звучным чистым голосом. Джейн наклонилась, чтобы поцеловать маму, и заметила, какие ясные у нее глаза. Ей подумалось, что мама вдруг стала еще красивее, чем прежде, и вроде бы гораздо здоровей на вид.
— Привет, мамочка. Ты получше себя чувствуешь?
— Гораздо лучше. — Даже боль куда-то пропала, на мгновение она освободилась от всех мучений. — Мне просто захотелось сказать тебе, что я очень тебя люблю.
— А можно, я заберусь к тебе в постель? — спросила Джейн с надеждой. Лиз улыбнулась и откинула одеяло.
— Конечно. — И тут они обе заметили, как чудовищно исхудало ее тело, но лицо вроде бы немного округлилось. Хотя бы на этот час.
Какое-то время они лежали, болтая шепотом, а потом Джейн начала задремывать. Она приоткрыла напоследок глаза и улыбнулась маме, а Лиз поцеловала дочку и еще раз сказала, что очень ее любит. Джейн заснула, обнимая маму, а потом Берни на руках отнес ее обратно. Вернувшись, он обнаружил, что Лиз уже нет в постели, заглянул в ванную, но ее не оказалось и там, и тут он услышал, что из соседней с их спальней комнаты доносится ее голос, и увидел, что она стоит, склонившись над кроваткой Александра, поглаживая мягкие завитки его светлых волос. «Спокойной ночи, маленький красавец…» И вправду, какой красивый у них сын. Лиз поднялась на цыпочки и тихонько вернулась в спальню. Берни посмотрел на нее.
— Солнышко, может, тебе лучше поспать? А то утром у тебя совсем не будет сил.
Но вид у нее был такой веселый и такой живой, что он позволил ей примоститься у него под боком, и они принялись перешептываться. Он обнимал ее и ласкал ее грудь, слушая, как она вздыхает от удовольствия и говорит о том, как нежно его любит. Лиз как будто вдруг понадобилось прикоснуться к каждому из членов семьи — то ли в попытке оттолкнуть от себя смерть, то ли в преддверии встречи с ней. Она начала погружаться в сон, лишь когда солнце уже взошло. Они с Берни провели в разговорах всю ночь, и он заснул следом за ней, крепко обнимая ее и ощущая тепло ее тела. Лиз еще раз открыла глаза и увидела, какое счастливое и сонное у него лицо. Она тихонько улыбнулась, и глаза ее закрылись. А наутро, когда Берни проснулся, Лиз уже не стало. Она умерла во сне, лежа в его объятиях. И успела перед разлукой попрощаться с каждым из них. Он долго стоял, глядя на лежащую в постели жену. Трудно поверить, что она вовсе не спит. Сначала он попытался растормошить ее, взял за руку, притронулся к ее лицу… и наконец понял. Громкое рыдание вырвалось у него из груди. Он запер дверь в спальню изнутри, чтобы никто не мог туда войти, и распахнул окна, выходившие на море, а потом вышел из дому, тихо прикрыв дверь, и побежал. Он долго-долго бегал по пляжу, и ему казалось, что Лиз рядом, и они все бегут… и бегут… и бегут…