— Флора оставила себе девичью фамилию, — сухо заметил Лайм и повернулся к жене. — Ты ведь считаешь обычай брать фамилию мужа еще одним проявлением закрепощения женщины, не так ли?
— Нельзя мерить мужчин и женщин по одной мерке, — Флора улыбнулась своей самой безоблачной улыбкой. — Но я давно хочу спросить, почему мы все стоим на пороге? Согласитесь, разговаривать в квартире намного удобнее. К тому же Мирра говорила, что должна надеть униформу.
Она с удовольствием отметила, что в глазах блондинки промелькнуло злобное выражение, и первой вошла в квартиру. Лайм чуть отстал, пропуская женщин вперед.
— Мирра, — остановил он девушку перед длинным коридором с несколькими дверями. — Можешь переодеться в любой комнате. Ты захватила все необходимое?
— Конечно.
— Мы с женой будем ждать тебя в гостиной. Если захочешь принять душ, то, пожалуйста, не стесняйся. У тебя есть десять минут.
— Я быстренько, — фамильярно откликнулась та и, подчеркнуто избегая смотреть на Флору, обратилась к Лайму: — Мы выезжаем не позднее, чем через пятнадцать минут, — коротко взглянув на массивные часы, подчеркивавшие хрупкость и изящество ее кисти, произнесла она. — Вы будете готовы?
— Конечно, — кивнул он.
Мирра подхватила одну из своих многочисленных сумок и пошла переодеваться.
Трясясь от ярости, Флора направилась в гостиную. Лайм подошел к бару.
— Что ты будешь пить? — буднично спросил он, беря бутылку виски.
— Ничего! — огрызнулась она. — И на твоем месте тоже бы поостереглась. Лишняя рюмка помешает тебе себя контролировать.
— Что-о?
— У тебя ведь уже был сегодня праздничный обед, не так ли? — язвительно осведомилась она.
— Если знаешь, зачем тогда спрашивать? — ровным тоном заметил он и налил себе виски. — Твое здоровье!
— Но ты же приглашал пообедать меня! — вдруг выкрикнула она.
— А ты отказалась, потому что была занята.
— И ты прихватил с собой эту дурочку, чтобы найти мне замену?
Стало заметно, что Лайм разозлился:
— Нет, конечно. Мирра позвонила мне, чтобы уточнить время вылета, и я решил, что она может составить мне компанию. Это был обычный деловой обед, — добавил он с холодным блеском в глазах.
— И вы отправились в «Савой»? — Флора не отрываясь смотрела на мужа.
— А почему бы и нет?
Видимо, ему и в голову не приходило, что этот ресторан связан для Флоры с волнующим периодом первых месяцев их знакомства.
— И ты хочешь сказать, что ничего там не пил? — язвительно осведомилась она.
Лайм досадливо поморщился и налил себе второй стаканчик.
— Представь себе, не пил. Мирре, как, впрочем, и всем пилотам, запрещено употреблять алкоголь за двадцать четыре часа до полета. Не стану же я пить один.
— А сейчас ты что делаешь? — Флора кивком головы указала на бутылку.
Лайм вздохнул:
— В данный момент мне просто необходимо выпить, — устало ответил он.
Флора решила не спрашивать, почему. Она заставила себя не обращать внимания на тени под глазами мужа и бледное лицо.
— Ты не должен был вести ее в «Савой», — сквозь зубы процедила она.
— Почему?
Он даже не понимает!
— Да потому что ты часто водил туда меня! — Флора чуть было не выкрикнула, что это их ресторан, но вместо этого тихо добавила: — До свадьбы… Ты забыл?
Хотя и это произносить не следовало бы. На нее сразу нахлынули воспоминания о тех днях. Как часто они просто пили вино, порой даже и не притрагиваясь к блюдам, всецело поглощенные друг другом. Может, и с этой крашеной крысой он вел себя так же? При этой мысли Флора почувствовала такую боль, словно в нее вонзили нож.
— Дорогая, — вновь устало вздохнул Лайм. — В «Савое» хорошо кормят. Не говоря уже о том, что у меня там постоянный столик, если ты помнишь. Это был деловой обед и ничего больше. Или ты хочешь сказать, что никогда не вела деловые переговоры с… представителями противоположного пола в ресторанах, которые мы хоть раз посещали с тобой?
Но это вполне логичное возражение не образумило Флору. Черт бы побрал Лайма с его мужской логикой! Она уже не контролировала себя.
— Скажи, что за игру ты затеял? Только честно!
Ей показалось, что он нарочно медлит с ответом, кладя кубик льда в свой стакан. Лайм снова поднял перед собой виски, словно говоря: «Пью за тебя, детка!». Но Флора строптиво дернула плечиком и отвернулась.
— По правде говоря, я не очень понимаю, что ты имеешь в виду.
Лед в его стакане мелодично позвякивал.
— Только вот не надо изображать передо мной пай-мальчика! Как тебе могло прийти в голову нанять пилота, который наверняка больше привык прикасаться к кнопкам, на которые застегнута ее блузка, чем к штурвалу самолета!
Лайм невозмутимо пригубил виски.
— Я спросил, что ты имеешь в виду, — спокойно повторил он.
— То, что эта девица — шлюха! — взвизгнула Флора, сама ужасаясь этой вспышке ярости. — Интересно, в чем на самом деле будут состоять ее обязанности?
— Что ж, я отвечу на твой вопрос, — холодно произнес Лайм. Он уселся в кресло и закинул ногу на ногу. — Мирра блестяще окончила одно из самых престижных американских летных училищ. Если хочешь знать, она была лучшей в своем выпуске.
— Да неужели? — недоверчиво протянула Флора и тоже плеснула себе виски. — Ты хочешь сказать, что, имея такие блестящие перспективы, она согласилась стать твоим частным пилотом? Конечно, ты миллионер, но в любой международной авиакомпании ей бы платили больше.
— Так она и работала на международной авиалинии, — терпеливо продолжил Лайм, — но расторгла контракт два месяца назад. У нее сложились слишком напряженные отношения с главным менеджером компании, и она решила уволиться.
— И ты ждешь, что я поверю в эту сказку?
Флора увидела, как подрагивает мускул на его скуле, и поняла, что еще никогда они не заходили в своих ссорах так далеко.
— Нет, детка. — В голосе мужа неожиданно зазвучали металлические нотки. — Я ничего не жду. Тогда я буду избавлен от возможного разочарования, правильно?
В его тоне появились обвиняющие нотки, но Флора не обратила на них внимания.
— Послушай…
— Ну все, хватит! — Лайм резко перебил ее, чего раньше никогда себе не позволял. Он встал и поставил стакан на каминную полку. — Это ты меня послушай! Ты говорила, что хочешь равенства — вот и получай его, милая! Я взял Мирру на работу потому, что она оказалась лучшей из всех кандидатов, а не из-за ее привлекательной внешности.
— Значит, ты все же заметил, что она миленькая.