Ей и без того нелегко. На церемонию стечется народ, желающий поглазеть на счастливую избранницу султана. Ах, если бы они знали, как она несчастна! За эти полтора месяца они – будущие муж и жена – почти не разговаривали. Какие уж там нежные признания!
Лишь однажды, в присутствии отца, Ромульда собралась с духом и спросила у Хасима:
– Став твоей женой, какую роль я должна играть?
Хасим нахмурился и посмотрел на нее.
– Во всем помогать возлюбленному мужу, что же еще?
– В Америке я изучала юриспруденцию. Став женой султана, я могла бы применить свои знания.
Она увидела, как рассмеялся ее отец, а за ним и Хасим.
– Вряд ли, когда ты выйдешь замуж за султана, у тебя останется много свободного времени. – Хасим кивнул и встал, давая понять, что разговор окончен.
Вот так. Остальные их беседы происходили неизменно в присутствии посторонних. Они обсудили свадебное меню, список приглашенных. Наконец, Хасим спросил у нее, где она хочет провести медовый месяц.
Чем дальше от тебя, тем лучше, хотелось ответить ей. Но зачем его бесить? Ромульда улыбнулась, не скрывая сарказма.
– Тебе делать выбор, мой султан.
Он поджал губы.
– Как насчет Рима? – продолжила она без тени смущения. – Мне говорили, что султан отлично ориентируется в столице Италии.
Гнев блеснул в его глазах и тут же потух. Теперь они не выражали ничего, кроме холодного безразличия.
– Останемся в Бахраме. В конце концов, постель везде одна.
Ромульду передернуло.
Пройдет свадебная церемония, закончится пир и настанет наконец то, чего она боится больше всего, – первая брачная ночь.
Ромульда дала слово не отвечать на его ласки, но сможет ли она устоять? А если сможет, не бросит ли она тем самым Хасима в объятия любовниц?
– Ваше величество!
Хасим смотрел в окно невидящим взглядом. О Аллах, как тяжело у него на душе! Но почему? Он и сам этого не знал.
– Что случилось, Ахмад?
– Ваше величество, эта женщина, Анна, продолжает звонить вам.
Султан обернулся и в упор посмотрел на верного слугу.
– И ты смеешь отвлекать меня по пустякам в день моей свадьбы?
– Но она просила передать вам, что хочет с вами поговорить.
– Мне нет дела до ее желаний. Я сказал ей, что между нами все кончено.
– Я знаю, ваше величество. – Ахмад опустил голову.
– Ступай, – сказал Хасим. – Она здесь. Ромульда идет сюда.
Ромульда, в великолепном белом платье с фатой, которую несли несколько женщин, медленно приближалась к тронному залу, где ждал ее будущий муж.
Увидев его, она на секунду забыла горечь обид, так великолепен он был в своем свадебном наряде. Драгоценные камни сверкали в складках его одежды, а у пояса висел знаменитый бахрамский меч, с которым он никогда не расставался.
Хасим окинул ее оценивающим взглядом и, по-видимому, остался доволен.
– Отлично выглядишь, – сказал он ей. Вот видишь, прочитала она в его глазах, я получил, что хотел!
– Благодарю.
Ромульда склонила голову.
Произнести клятву верности оказалось легче, чем она предполагала. Когда-то, в те времена, когда она не подозревала, каков Хасим на самом деле, она по-настоящему любила его. Сейчас, отвечая на вопрос, согласна ли она стать его женой, Ромульда поняла, что эта любовь еще не умерла.
Он надел на ее палец кольцо, украшенное тремя рубинами. В тронном зале раздались заключительные слова церемонии…
Итак, они муж и жена. Почему же она чувствует себя такой несчастной?..
Собравшиеся переместились в банкетный зал, где уже источали восхитительные ароматы тысячи изысканных кушаний. Великолепные тропические фрукты лежали на золотых блюдах, в хрустальных кубках пенилось вино, каждый глоток которого стоил целое состояние.
Впрочем, Ромульде было не до еды. Она изо всех сил старалась выглядеть веселой, но чем дальше, тем труднее становилось играть роль любящей жены.
Настало время танца новобрачных. Ради такого случая из Австрии был приглашен целый оркестр. Хасим прижал ее к себе, и они закружились в вальсе. Но Ромульда не слышала музыки, не видела гостей, бальный зал слился в ее глазах в одно пестрое пятно. Она чувствовала тело Хасима, ощущала аромат его кожи, трепетала от его прикосновений. Все остальное вдруг лишилось смысла. Для нее существовал только он, султан Хасим аль-Пахлеви. Ее муж. Ее любимый муж.
– Дорогая, ты побледнела, – услышала она мягкий голос. – Тебе не нравится, как проходит свадьба?
Она нашла в себе силы взглянуть ему в глаза.
– Я не ожидала такого… Не думала, что нам придется разыгрывать весь этот спектакль.
– Но разве мы играем? Я испытываю подлинное наслаждение, когда ты рядом. Сегодня ночью ты тоже испытаешь наслаждение. И поймешь, какое счастье ожидает тебя впереди.
Он почувствовал, как напряглось ее тело. Его глаза мрачно заблестели, но лицо сохраняло спокойное выражение. Все смотрят на них. Нельзя позволить, чтобы у кого-нибудь закралось хоть малейшее подозрение.
Хасим сдержал вздох. Как глупо, что он тогда поверил, будто у нее есть любовник. Поступи он иначе, не как самец, она была бы с ним совсем другой. Нежной, ласковой, любящей…
Он поцеловал ее в волосы, увенчанные короной, а про себя усмехнулся. Говоришь, что секс со мной не доставит тебе наслаждения? Посмотрим, посмотрим, что ты скажешь завтра утром, когда первые лучи солнца осветят наши обнаженные тела.
Эту ночь они проведут во дворце, а назавтра поедут в охотничий домик, расположенный в семидесяти милях от столицы. Там почти нет слуг, и им никто не будет докучать.
Они останутся одни. Совсем одни.
– Идем, Ромульда.
Они распрощались с гостями. Настал момент, которого она так боялась. Хасим взял ее под руку и направился к широкой мраморной лестнице, устланной роскошным ковром. Он вел ее в свои апартаменты.
– Пришло время брачной ночи, – прошептал он.
В спальне султана она оказалась впервые. Комната эта была из разряда тех, которые принято называть величественными. Размером она была не меньше, чем бальный зал. Как и везде, мраморный пол, стены, украшенные картинами, изображающими могущественных представителей рода аль-Пахлеви. И низкий диван у дальней стены, бордовое белье, украшенное золотым шитьем.
– Не бойся, Ромульда. Тебе некого бояться. Только себя, совсем неискушенную в искусстве любви.
Хасим снял с нее корону, золотые заколки, провел рукой по черным шелковистым локонам и прижался к ее губам.
Ромульда сжалась в комок.